О крысах и мышах

Еще в одной работе, выполненной Г. Г. Филипповой и К. Э. Фабри, сравнивали способность к научению по подражанию у крыс и золотистых хомяков. Животные должны были научиться опускать корзину с кормом, вращая передними лапками барабан. «Зрители»-крысы и «зрители»-хомяки по-разному реагировали на действия «актера» (соответствующего вида). Крысы весьма заинтересованно отнеслись к тому, что происходило за перегородкой: подходили к ней, влезали и наблюдали за «актером». Хомяки же никак не реагировали на действия соседа и почти не смотрели в его сторону. Когда в контрольных опытах тем и другим предоставили возможность научиться доставать корм, вращая барабан, оказалось, что крысы-«зрители» сформировали этот навык вдвое быстрее, чем в свое время крысы-«актеры», а хомяки-«зрители» учились этому столько же, сколько хомяки-«актеры». Интересно, что у крыс-«зрителей», как только они оказались в экспериментальном отсеке, проявилась связь между собственными действиями с барабаном и корзиной с пищей, чего поначалу не было у крыс-«актеров». Кроме того, действия «зрителей» с барабаном с самого начала имели адекватный характер, т. е. крысы именно крутили его передними лапками, а не грызли и не пытались влезть на него, как это делали «актеры». Различия в способности научаться путем подражания, выявленные между крысой и хомяком, связаны, несомненно, с особенностями их образа жизни — семейно-группового у крыс и одиночного у хомяков.

Но пасюки, как выяснилось, могут не только что-то перенять у своего умеющего сородича, но и сделать такого зверька своим «работником». Вот что получилось в опытах Д. Масура и его коллег. Животные, содержащиеся в общей экспериментальной клетке, должны были овладеть навыком добывания пищи, нажимая передними лапами на рычаг. Это не составило для них особого труда. Но вот что удивительно. Не все грызуны, проголодавшись, спешили к рычагу и нажимали на него. Некоторые предпочитали сидеть рядом и ждать, пока нажмут другие, а потом выхватывали пищевую таблетку из-под носа той крысы, которая добросовестно добыла ее. Первый раз это произошло случайно, но очевидное преимущество такого облегченного получения корма зверьки быстро оценили. Возникло разделение крыс на «работников» и «паразитов», не зависевшее, впрочем, от ранга и пола особей. Вначале «паразиты» просто терпеливо ждали, когда кто-то из «работников» проголодается и подойдет к рычагу. Затем перешли к активным действиям: желая поскорее получить пищу, стали подталкивать «работника» к рычагу, а если зверек сопротивлялся, то и покусывали его. Интересно, что сами «паразиты» тоже умели добывать таблетки, нажимая на рычаг, но делали это, только если их помещали отдельно, и сразу возвращались к нахлебничеству, стоило их ввести в общества остальных крыс.

Об умственных способностях остальных двух героев нашей книги сведения весьма малочисленны. Особенно это касается черной крысы, которая не имеет одомашненной формы. Дикие черные крысы очень редко становились объектами поведенческих исследований. Домовая мышь хотя и представлена в доместицированной форме, но только в последние годы стала привлекать внимание специалистов, изучающих поведение и его механизмы. Как и крыс, мышей помещали в различные лабиринты, где они продемонстрировали свои способности к ориентации среди многочисленных коридоров и тупиков, умение выучивать путь к целевой камере. Сравнить, кто лучше умеет ориентироваться в лабиринтах — крыса или мышь, трудно, поскольку конструкции, в которых тестировались эти животные, весьма различались, как и использовавшиеся методики экспериментов. Но все же такая попытка была сделана. Животным предстояло в восьмилучевом радиальном лабиринте выполнить восемь побежек к целевым камерам, в каждой из которых лежало по крошечному кусочку пищи. Оптимальная стратегия поведения состояла в последовательном посещении всех рукавов — тогда животное получает максимально возможное количество пищи. Оказалось, что крысы быстро научаются избегать заходов в уже посещенные рукава лабиринта и съедают за опыт по семь-восемь пищевых кусочков. У мышей же результаты получились хуже. На основании этого было высказано предположение о том, что их пространственная память менее совершенна, чем у крыс. Но вскоре была выполнена другая работа, авторы которой высказали гипотезу о том, что худшие результаты мышей объясняются не слабой пространственной памятью, а меньшей остротой зрения. Чтобы проверить, так ли это, обстановку вокруг лабиринта изменили, насытив ее хорошо различимыми ориентирами. В итоге рукава лабиринта сделались визуально более различимыми. Такое изменение сразу увеличило результативность выбора. В радиальных лабиринтах мыши успешно справлялись и с другими задачами, например когда требовалось посещать рукава лабиринта не подряд, а через один или заходить только в определенные рукава.