О мальчике, который умел летать, или путь к свободе

Поводом для этой публикации послужило маленькое событие: мы получили тысячное письмо. На многие из них мы ответили непосредственно, а тут редакция предоставила нам возможность ответить публично.

Письмо из Ленинграда.

«…Я мечтала стать философом — и поступила в университет. Эйфория умерла еще в первом семестре. Преподаватели — ни одного светлого лица! Скука. Жвачка. Банальщина. Штампы. Ни шагу в сторону от марксизма-ленинизма. А жизнь ежечасно цепляет крючками вопросов, но спросить не у кого…

Потом было три потрясения.

Первое — когда прочла — и осознала — что человек — это животное. Только. Всего лишь. И вокруг — огромное стадо, которое затаптывает тех, кто оказывается чужаком, неживотным.

Второе — когда я осознала, что жизнь — это всего 20 000 дней, и треть из них я уже прожила. Прожила с ощущением, что жизнь еще не начиналась.

Третье… третьим была любовь. Почти год я жила своим принцем, мечтала о нем. Не выдержала — пришла к нему сама. Но уже после второго вечера все кончилось. Он был альфонс, а у меня даже после стипухи никогда свободного чирика не водилось — все отдавала матери. Сами понимаете: нас у нее трое, она одна тянет нас, своих детей, — никогда больше двух с половиной косых не зашибала. На четверых! Просуществовать — можно, жить — нет…

Короче — надела я чистые трусики и пошла на Невский. Вот уже третий год пасусь. Сутенеры, рэкетиры, мафия — это само собой. Конечно — риск большой. Всякой венерической дряни столько — никогда бы не поверила. Опять же — СПИД… Но я не колюсь, колес не глотаю, не пью — только делаю вид. Нужно иметь ясную голову и глядеть в оба. Каждую неделю свечку ставлю в Михайловском — Господь жалеет.

По первому же году хатку купила. Однокомнатная, но проект индивидуальный, сантехника фээргэшная, мебель Петя-художник резал. Влетело в копеечку, зато — как мечтала. И — на всю жизнь.

Шмотье — бурда-мурда-зайчатина — это первое, чем заняться пришлось. Потом бриллики пошли. Валюта закапала. «Жигуленок» — свежачок завелся, хочу на «ауди» сменять, но не уверена. Меня один фирмач склонял: у япошек не хуже, а цена божеская.

Ну, и матери хорошо — с первого дня помогаю. Она меня жалеет, но понимает. Думаю, еще на два года меня хватит. Чтоб без заметных потерь. Потом завяжу. Найду мурзика б/у — чтоб уже знал, что почем, чтоб мог оценить, — нарожаю ему деток, и хоть оставшуюся половину жизни проживу по-человечески.

Вот такая философия. Вот такой путь к свободе. Это не университетская жвачка и не ваши сказочки в «Ст. М.». Это — жизнь. Я уже выиграла эту партию, или — переходя на вашу терминологию — решила эту задачу. Вы правы в одном — нужно действовать. А про таланты — лучше не надо. В мире, где нет ничего святого, где все — мерзость, все — продается, вы делаете величайшее зло, ужасную провокацию, пытаясь убедить людей смотреть вверх. Они забудут, что под ногами камни, споткнутся — и окажутся в дерьме. Вы этого хотите?.. До встречи на Невском. Катя тэн— карат».

Непростое письмишко, не так ли?

В нем нет прямых вопросов, поэтому формально оно вроде бы и не требует ответа. Мол, подумаешь, душевный стриптиз, эка невидаль!.. Правда, в нем есть вызов, но как раз этим можно и пренебречь: ведь это вызов не нашей смелости, а стереотипному, обывательскому мировоззрению, вызов трагическим обстоятельствам жизни. Наконец, это вызов самой себе, попытка оправдаться. И если бы дело только в этом, вряд ли письмо было отослано. Но его отослали — значит, хотя бы подсознательно рассчитывали на ответ. Значит, кроме текста (стриптиза) и подтекста (вызова), в нем еще нечто. Какой-то глубинный, первичный смысл…

Полагаем, что это — отчаяние.

Ей плохо. Тошно. Она уже прошла все стадии материального самоутверждения (от мечты о невозможном — мечты, продиктованной обывательскими представлениями об идеале, благополучии и счастье, мечты, которая вмещается в известную триаду — «деньги, деньги, деньги», — будут деньги — купим квартиру, обстановку, машину, шмотки, диплом, общественное положение — купим все! И вот вдруг эта мечта стала материализовываться, вчерашнее невозможное — обретать плоть; появилось ощущение сопричастности, затем — восторг: «у меня это есть! И это! и это!..»; материализованное благополучие подарило апломб и уверенность, но вместе с притуплением голода погасло и чувство; вдруг стало скучно… она попыталась себя взбодрить: «хочу лучше! ярче! больше! дороже, чем у других!..» — жила, словно в лихорадке, взяла, наконец, и эту вершину — но на ней то ли очнулась, то ли прозрела, потому что поняла: дальше дороги нет; вверх — не под силу, да и все заранее известно; прямо — скучно; вниз — страшно, но завлекательно, потому что падение, стремительное нарастание приближающейся гибели еще способно пробудить в ней яркие чувства, ощущение реальности жизни), — и когда добилась всего, чего хотела, вдруг поняла, что проиграла.