О пользе проклятий

— Да не то чтобы по ошибке… В общем, потом тоже извинялся, — виновато вздохнул принц. — Так что, сказать Ольге, чтобы к тебе пришла?

— А она захочет?

— Она и сейчас хочет. Просто стесняется.

— Пусть приходит. Я хочу ее увидеть, мне нужно с ней поговорить… объяснить… но ты же видишь… — Мистралиец беспомощно развел руками.

— Хорошо, я ей скажу. — Элмар внимательно посмотрел на Кантора и добавил: — Но если ты ее еще чем-нибудь обидишь, я тебе точно мозги вышибу.

Кантор улыбнулся:

— Только если, как в прошлый раз, нападешь сзади и без предупреждения. А то я увернусь, и у тебя будут серьезные проблемы.

Его высочество густо покраснел, будучи уличен в недостойном и неподобающем, и проворчал:

— Так уж и будут…

— Вполне. Без оружия я и с такими справлялся. Главное, не подставиться, а в остальном мы вполне можем потягаться. Я тебе как-нибудь покажу, ты поймешь.

— Да? — сразу заинтересовался Элмар. — А в чем дело? В технике?

— И в технике тоже. Может, встретимся, когда у меня будет свободное время. Тебе понравится. Ты все еще интересуешься боевыми приемами? Или совсем воинское дело забросил?

— Как это можно забросить! — разгорелись глаза героя. — Ты представляешь себе, во что я превращусь, если заброшу тренировки?

— Не очень, — засмеялся Кантор. — Но я понял, что ты имеешь в виду.

— Тогда до встречи.

Они снова обменялись рукопожатием, Элмар направился к выходу. Уже у двери он остановился и обернулся.

— А насчет фанги, так, между нами, воинами… — сказал он. — Бросай это гиблое дело, пока не поздно. А то представляешь, во что ты превратишься? И очень скоро.

— У меня это не всерьез, — опустил глаза Кантор. Не хватало, чтобы ему еще здесь морали читали! Как будто нагоняя от командира недостаточно!

— У всех поначалу не всерьез. А потом проходит год-полтора, и вдруг видишь, что ты уже не воин, а мешок с дерьмом, и сам не заметил, как это вышло.

Кантор заинтересованно поднял глаза:

— А у тебя так было?

— За кого ты меня принимаешь? Конечно, не было. Но видел я подобное достаточно.

— Думаешь, я не видел?

— Не знаю. Ты не маленький, чтобы учить тебя жить и читать проповеди. Я сказал, что думаю. Твое дело.

— Спасибо, — устало кивнул Кантор. — Я понимаю.

Утром пришла Стелла, сообщила, что встречи с Кантором с нетерпением ожидает Амарго, что он зол, как голодный дракон, и грозится спустить с Кантора штаны и отходить ремнем. Это радовало. Если бы Амарго грозился сделать что-то более реальное, было бы хуже. А так, возможно, дело ограничится устным разносом и очередным обещанием больше так не делать. Затем доктор посмотрела, как заживает шов на затылке, сменила повязку и напоследок проехалась насчет горячих мистралийских парней, сующих свои органы размножения куда ни попадя, а ей потом приходится возиться с их разбитыми головами, которые совершенно не соображают, что делают, и вообще с трудом верится, что в них есть мозги. Кантор с трудом сдержался, чтобы не ответить. Доктор Кинг была невыносима в общении, особенно с мужчинами, и Кантор часто удивлялся, как Амарго ее терпит. Впрочем, с Амарго она была вежливее, чем с другими.

Почти сразу после этого зашел попрощаться Эспада. Он выглядел каким-то помолодевшим и более задумчивым, чем обычно. Видимо, ночь с нимфой пошла ему на пользу. Фехтовальщик сообщил, что дальше они поедут без Кантора, ждать времени нет, и спросил, что все-таки случилось. Вдаваться в подробности или сочинять что-нибудь веселое у Кантора не было настроения, и он сказал, что упал по пьяни на лестнице. В ответ пришлось выслушать краткую проповедь о вреде алкоголя, поразительно похожую на мысли Элмара о вреде наркотиков.

До обеда Кантор провалялся, размышляя о разных вещах. Во-первых, восстановил в памяти полную картину событий исторической ночи. Во-вторых, прикинул, что сказать Амарго, а что не надо, и решил ничего не говорить вообще, свалив все на провалы в памяти. В-третьих, он опять имел продолжительный спор с вредным внутренним голосом, который самым жестоким и бессовестным образом издевался над его несостоятельностью.

«Ну и что тебе дали пять лет воздержания? — ехидно интересовался голос. — Ничего хорошего. Потерял квалификацию. Совершенно разучился чувствовать женщину. Превратился в обычного тупого самца».

«Неправда, — обижался Кантор. — Просто я был пьян, потому и не почувствовал. А за тупого самца я кому-то и морду могу набить».

«Себе, — посоветовал голос. — Или своему отражению в зеркале. Стыд и позор, отодрал бедную девушку, как хотел, и не удовлетворил ни разу. И что она после этого будет думать о мужчинах? И о сексе вообще?»

«Что это вещь долгая, утомительная и болезненная», — со вздохом согласился Кантор.

«Вот именно, — сказал голос. — И тебе не стыдно? Тоже мне, любовник… Так разочаровать партнершу! Да когда с тобой такое было?»

«Никогда, — опять вздохнул Кантор. — Даже в сопляческом возрасте».

«И что ты намерен делать, — не унимался зловредный голос. — Извиняться? А исправить дело тебе не приходит в голову?»

«Ты что, охренел? — оскорбился Кантор. — Этого еще не хватало. С меня достаточно».