О психологии западных и восточных религий (сборник)

124 Благодаря этим драгоценным осколкам средневековой психологии мы получаем некоторое представление о смысле мандалы нашего пациента. Она соединяет четверых, которые гармонично трудятся вместе. Мой пациент был воспитан как католик, а потому непроизвольно столкнулся с тем же затруднением, которое доставляло столько хлопот старому Гийому. Это поистине величайшая трудность Средних веков — совмещение Троицы и исключенного из нее элемента, крайне условное признание женского начала, земли, тела и материи как таковой, которые уже, в виде лона Марии, сделались священным местом пребывания Божества и необходимым инструментом божественных трудов по искуплению. Видение моего пациента — это символический ответ на многовековой вопрос. Быть может, тут кроется глубинная причина того, что образ мировых часов произвел на пациента впечатление «тончайшей гармонии». Это первое приближение к возможному разрешению опустошающего конфликта между материей и духом, между желаниями плоти и любовью к Господу. Жалкий и бесполезный компромисс в том сне, где пациенту привиделась церковь, был полностью преодолен этим видением мандалы, в котором удалось примирить все противоположности. Если вспомнить древнюю пифагорейскую мысль о том, что душа квадратична[124], то мандала будет выражать Божество посредством троичного ритма, а душу — через свою статичную четвертичность, через круг, разделенный на четыре цвета. Сокровенным же смыслом окажется, следовательно, единение души с Богом.

125 Поскольку мировые часы также воплощают квадратуру круга и perpetuum mobile

, оба эти порождения средневекового ума получают надлежащее отражение в нашей мандале. Золотое кольцо (и все в нем содержащееся) олицетворяет четвертичность в форме четырех кабиров и четырех цветов; синий круг есть Троица и движение времени, если следовать Гийому. В нашем случае стрелка синего круга движется быстрее, а золотой круг вращается медленнее. Кажется, что синий круг несколько не соответствует золотым небесам Гийома, но в нашем случае круги сочетаются гармонично. Троица становится самой жизнью, «биением» всей системы с троичным ритмом, основанным, впрочем, на ритме с 32 делениями, где множитель — четверка. Это согласуется с мнением, высказанным ранее: что четвертичность есть непременное условие божественного рождения и также внутренней жизни Троицы. Круг и четвертичность, с одной стороны, и троичный ритм, с другой стороны, таким вот образом настолько проникают друг в друга, что одно содержится в другом. По Гийому, Троица очевидна, но сущность четвертичности скрыта в дуальности Царя и Царицы Небесных. Более того, синий цвет принадлежит здесь не царице, а календарю, который выражает время и характеризуется тринитарными атрибутами. Налицо, по-видимому, взаимное истолкование символов, как и в нашем случае.

126 Взаимные истолкования качеств и содержаний типичны не только для символов вообще, но и для сущностного уподобления символизируемых содержаний. Без такого уподобления никакое истолкование попросту невозможно. Мы обнаруживаем истолкование и в христианской идее Троицы, где Отец являет себя в Сыне, Сын — в Отце, а Святой Дух — в Отце и Сыне, либо они оба проникают в него как параклеты (защитники и утешители). Поступательное движение от Отца к Сыну и появление Сына среди людей в нужный момент времени призвано выражать временное начало, тогда как пространственное начало воплощается в Mater Dei. (Исходно материнское качество первоначально было свойством Святого Духа, который был известен как Sophia-Sapientia

— София-Мудрость — некоторым ранним христианам[125].) Это женское качество не подлежит полному искоренению, оно доныне присутствует в символе Духа Святого — голубке (columba spiritus sancti

). Но четвертичность целиком отсутствует в догмате, хотя она знакома ранней церковной символике. Я имею в виду равносторонний крест, заключенный в круг, торжествующего Христа с четырьмя евангелистами, тетраморфа и т. д. В позднейшей церковной символике rosa mystica, vas devotionis, fons signatus и hortus conclusus

(мистическая роза, жертвенный сосуд, источник знамений, огражденный сад) выступают как атрибуты Mater Dei и одухотворенной земли[126].