О себе (сборник)

Она (вдруг яростно). Музыку, сукин сын! (Бешено.) У меня в доме живет такой же негодяй, он бьет в стену, когда я играю… И я научилась слушать музыку про себя! (Молчание, она слушает.)

Голос (ворчит). Ах, не смейте ей мешать слушать музыку про себя… Ах, у нее сегодня особый день… Хо-хо. Что же это за такой день, старуха? Наверное, день твоего рождения? Я угадал? (Молчание — она все сидит, положив руку на крышку рояля, и слушает.) И они сдали тебя сюда — в такой день?.. Вместо того чтобы усадить тебя в центре стола и сюсюкающими голосами восклицать: «Ах, посмотрите на нашу бабулю!.. Сколько ей лет? Шестнадцать! За самую молодую среди нас…» Здесь поднимаешься ты, хрустя суставами…

Она. Убью! (С неожиданной силой швыряет книгу под диван.)

Голос (вопит). АРА.

Она

(яростно). Попала! И молчать!!!

Голос замолкает. Она все сидит у рояля, слушает музыку, очевидно с чем-то для нее связанную. Наконец Она поднимает голову и встает со стула.

Голос. Концерт окончен? Бис! Браво! Брависсимо! Что мы слушали?

Она (примирительно). «Ноктюрн» Шопена… Верните, пожалуйста, книгу!

Голос. Кстати, а что это за книга? (В мегафон слышен шелест страниц, затем потрясенный шепот.) Боже мой!.. Боже мой!.. (Необычайно взволнованно.) И ты преспокойно слушала какую-то музыку, швырнув в меня эту книгу?! Ты хоть знаешь, что ты швырнула?

Она. Отдайте книгу!

Голос (стонет). Это — «Игрок» Феди Достоевского! Самая мистичная Федина книга!.. И ты ее — как камень… в меня?! В Федю! Креста на тебе нет, старуха!

Она.

Стало быть, вы — Федя?

Голос. Это он… который ее написал… И это я, в которого ты швырнула…

Она. Да, это был не лучший мой жест. Пусть простят меня оба Феди… Верните книгу!.. Ее положили мне мои дети… Я люблю этот роман.

Голос (вопит). Что? Что ты сказала?! Ты любишь? Правда, старуха?.. Это все меняет! (Кричит.) Все может быть спасено!

Она. Послушайте, вы вернете книгу? (Идет к дивану.)

Голос (вопит). Санитарная зона! Не сметь!.. Сейчас верну… (Нежно.) Только подержу ее в руках чуток!.. Ах, как я люблю это издание… (Бормочет.) Это сразу же после моей смерти… Гляди, здесь надпись дарственная! Ишь ты — подарил… Станиславский?! Ну, ты даешь! А может, ты какая знаменитость? Нет, если бы ты была знаменитость, тебя не сдали бы в этот забытый Богом дом!

Она решительно направляется к дивану.

Сам! Сам!

Из-под дивана навстречу Актрисе летит по полу книга. Она не без труда наклоняется, долго поднимает.

А в общем, будь ты хоть раззнаменитой — все равно тебя не знаю… Я по вашим театрам не хожу, я в пивбар хожу. (Вдруг шепотом.) Но какой, однако, пасьянс получился? Ты — Актриса, ты любишь Федю, ты принесла с собой роман «Игрок», тот самый мистический роман, о котором я мучительно философствовал все это время! Боже, я сейчас сообразил, почему не разодрал тебя в клочья, почему позволил надругаться над моей комнатой. (Шепчет.) Я тебя предчувствовал, старуха!.. Я все важное всегда предчувствую… Однажды я… то есть он, Достоевский Федя… так написал об этом: «Я в каком-то ожидании чего-то… Я как будто болен теперь. И кажется, со мною должно случиться что-то очень решительное — может быть, тихое, может быть, грозное. Во всяком случае — неизбежное».

Она. Как? Вы это… наизусть?

Голос (странно ). Я всего Федю… могу наизусть… (Помолчав.) Как хорошо, что твои дети засунули тебя в этот дом!

Она (бешено). Да что ж вы повторяете, как попугай! Просто тупица какой-то!.. Меня никто никуда не засовывал, ясно?

Наступает молчание.

Ну что вы там притихли?.. Я не хотела на вас кричать!.. Я могу вам все объяснить, перед тем как уйду… в эту… ну, в эту…

Голос (насмешливо). Ну, в какую?

Она (беспомощно). Ну?..

Голос (великодушно). В двадцать первую!

Она. Вот именно — в двадцать первую комнату! Мои дети уехали отдыхать на юг. Они пятый год без отпуска. И я сама настояла! Они отбыли всего на неделю! А так как директор этого дома — наш знакомый, я решила обождать детей здесь. Вот и все! Всего неделю!

Голос. А почему бы тебе, старуха, не обождать их всего неделю в вашей уютной квартирке?

Она (неловко). Я забываю выключать электрическую плиту на кухне… Все помню, но эта ужасная плита… Что делать — я всегда забывала то, что меня не очень интересует. Ха-ха-ха… И еще… Я постоянно падаю на улицах.

Голос. Здорово! Надеюсь, в лужи падаешь?

Она. Ни за что! Я плюхаюсь только насушу… Вдруг головка томно кружится — и… Я так часто падаю, что называю себя «падшая женщина». Ха-ха-ха… Ну не могут же они отдыхать и все время беспокоиться? Ну, ладно… Я устала… Я пошла?