О смысле жизни

Въ теченіе долгаг? времени такой отвтъ на вопросы? смысл жизни считался единственно возможнымъ и неопровержимымъ. Но мало-по-малу стали слышаться и единичные голоса протеста, впослдствіи объединившіеся въ хор отщепенцевъ марксизма, въ томъ критическомъ теченіи, которое въ конц девяностыхъ и начал девятисотыхъ годовъ пришло «отъ марксизма къ идеализму». Идеализмъ рзко возсталъ противъ позитивной теоріи прогресса, противъ «великой концепціи Человчества», являющагося цлью прогресса, противъ всей этой шигалевщины, считающей людей средствомъ для блага немногихъ избранныхъ; и надо признать, что эта борьба идеализма съ позитивной теоріей прогресса не могла не быть побдоносной: слишкомъ слабы были опорные пункты этой теоріи, слишкомъ много было въ ней мстъ minoris resistentiae. Ha эти мста и обрушила свои удары идеалистическая критика. Одинъ примръ: человкъ смертенъ, но человчество безсмертно, слышали мы отъ позитивной теоріи прогресса.«…Но что же такое это человчество и отличается ли оно своими свойствами отъ человка?? слышимъ мы возраженія одного изъ представителей идеалистическаго теченія (въ сборник „Проблемы идеализма“).? Нтъ, оно ничмъ отъ него не отличается, оно представляетъ просто большое неопредленное количество людей, со всми людскими свойствами, и такъ же мало получаетъ новыхъ качествъ въ своей природ, какъ куча камней или зерна по сравненію съ каждымъ отдльнымъ камнемъ или зерномъ. То, что позитивизмъ называетъ человчествомъ, есть повтореніе на неопредленномъ пространств и времени и неопредленное количество разъ насъ самихъ со всей нашей слабостью и ограниченностью. Иметъ наша жизнь абсолютный смыслъ, цну и задачу, ее иметъ и человчество; но если жизнь каждаго человка, отдльно взятая, является безсмыслицей, абсолютной случайностью, то такъ же безсмысленны и судьбы человчества. Не вруя въ абсолютный смыслъ жизни личности и думая найти его въ жизни цлаго собранія намъ подобныхъ, мы, какъ испуганныя дти, прячемся другь за друга; логическую абстракцію хотимъ выдать за высшее существо…» (С. Булгаковъ, «Основныя проблемы теоріи прогресса»). Какъ бы ни относиться къ крайнему номинализму такого взгляда, но во всякомъ случа несомннно, что возраженіе это попадаетъ въ одно изъ больныхъ мстъ позитивной теоріи прогресса: отсылать отъ Понтія къ Пилату, отъ человка къ человчеству? значитъ только обнаружить свое безсиліе въ ршеніи вопросовъ? смысл жизни.

Еще безнадежне положеніе врующихъ въ позитивную теорію прогресса въ томъ случа, когда они пытаются на вопросъ? цли человческой жизни или цли всемірной исторіи отвтить ссылкой на будущее: «цль въ будущемъ», «мы живемъ и работаемъ для блага грядущихъ поколній»… Сознаніе этого должно приносить намъ, якобы, высшее нравственное удовлетвореніе: вдь «черезъ двсти-триста лтъ» будетъ рай на земл, а все міровое зло будетъ сметено съ нея «въ могилу прошлаго»… Мы знаемъ, какъ настойчиво пытался загипнотизировать себя Чеховъ этой трогательной врой въ то, что наши страданія перейдутъ въ радость грядущихъ поколній, что счастье и миръ настанутъ на земл; но ему никогда не удалось довести до успшнаго конца этотъ добросовстный самообманъ. Грустныя, тоскливыя ноты остались до конца доминирующими въ творчеств Чехова, такъ какъ никогда не могъ онъ заглушить въ себ протеста живой личности противъ бездушной теоріи. Счастье и миръ настанутъ на земл, а изъ меня лопухъ расти будетъ; ну, а дальше?? спрашиваетъ себя каждый изъ насъ словами Базарова, спрашивалъ себя, несомннно, и Чеховъ. И такъ говоритъ въ насъ не эгоизмъ, а тотъ глубочайшій этическій индивидуализмъ, который признаетъ въ каждой человческой личности? цль, который не можетъ удовлетвориться миромъ и счастьемъ немногихъ за счетъ страданій и гибели большинства; въ каждомъ изъ насъ протестуетъ Иванъ Карамазовъ: «не для того же я страдалъ, чтобы собой, злодйствами и страданіями моими унавозить кому-то будущую гармонію»…