О театре и не только

Когда оформляли документы, пропуски у отдела кадров в Вахтанговском театре Андрея Андреевича, я дал ему воблы. Он аж подпрыгнул. В те годы этот деликатес был редкостью. Мы стали друзьями. Заходили частенько к Андрею Андреевичу. Он был рад. Вроде занят. Ну какие дела могут в отделе кадров, как в других театрах. Никто никуда не уходит и редко приходит. Если одного студента возьмут в год, то это хорошо. Текучки в правительственном театре нет. Андрей Андреевич рассказывал нам шепотом в кабинете кто с кем живет, жил, где живет, что за человек. Нам это, в общем-то, не нужно, но было любопытно. «Кто жена у Ульянова?» – заговорщически спрашивал Андрей Андреевич. «Парфаньяк. А кто был первый муж у нее? – и сразу отвечал. – Николай Крючков, киноактер». И такие собеседования, так называемый «Совет в Филях» тоже был познавателен, но к профессии это никакого отношения не имело. Человек любопытен, а тем более такие фигуры.

– Попросись жить к своей землячке С. Джимбиновой, – советовал мне он. С Джимбиновой и с ее братом Станиславом я был знаком в Элисте с 1957 года. Они приезжали на некоторое время в степную столицу. Но она даже не здоровалась в театре. Дистанция огромного размера. За 30 лет службы в Вахтанговском театре Джимбинова поставила четыре или пять спектаклей. Два детских и еще что-то. Спектакль «Коронация» возили в США с Юлией Борисовой и Юрием Волынцевым.

Главному режиссеру Е.Симонову Министерство культуры СССР платило за нашу стажировку 900 рублей за каждого. У меня зарплата была 150 рублей. После репетиции мы шли в кабинет к нему. Евгений Рубенович доставал из холодильника боржоми и угощал нас. «Но вы сами режиссеры, что мне вас учить. Если есть вопросы, задавайте», – вежливо намекал нам Симонов. Мы говорили, что вопросов нет. «Вы занятой человек, в министерство надо, текущие вопросы решать», – и Симонов довольный, что мы такие понятливые, быстро убегал.

Вахтанговский театр дал нам по-своему интересную пищу для размышлений. И я понял, что театр со своими устоявшимися законами работал слаженно и творчески. Была зависть. «Живут же люди!», – говорили мы с Захаром Китаем.

Театр Сатиры. Москва. Режиссёр В.Н. Плучек

В театр Сатиры к Плучеку Валентину Николаевичу, мы, режиссеры из периферии, приезжали раза три в год по линии ВТО (СТД). В совокупности были года два.

Плучек В.Н. народный артист СССР, главный режиссер театра Сатиры был уважаемый человек в театральных кругах. Ученик и актер театра Мейерхольда. «Мой брат, – говорил всегда Плучек, – Питер Брук». Тот, про чьи нашумевшие спектакли я уже говорил: «Король Лир», «Гамлет» – были показаны в Москве, Ленинграде. «Король Лир» я видел в Ленинграде.

В лаборатории МЭТРУ каждый режиссер рассказывал свой замысел спектакля, который поставил. А потом другие режиссеры обсуждали. Плучек в конце резюмировал. Были обсуждения хлесткие, без правил, костерили всех и вся. Это была полезная лаборатория.

В театре Сатиры служили такие актеры как А.Папанов, А.Миронов, В. Васильева, А. Ширвиндт, М. Державин, Н. Архипова, С. Мишулин и другие. Присутствовали на репетициях. Но не так активно, как позже в Вахтанговском театре.

Валентин Николаевич входил в каминный зал, не здороваясь, садился и говорил: «Товарищи режиссеры, я бросил курить. У кого есть «Мальборо?». Режиссеры давали. Закуривал. Пауза. «Ну-с, с чего начнем? Ну, кто создал шедевр у себя в театре?». Все смеялись. «Значит, все создали шедевры? Я прочел М.М. Бахтина» – продолжал МЭТР. «Довольно занятный человек. Амбивалентность у Бахтина присуща и актерам. На сцене должна быть амбивалентность (когда один объект вызывает два противоположных чувства) и т.д. И все время амбивалентность». Никто не знал, что это такое. Потом, напоминал про своего двоюродного брата, английского режиссера, Питера Брука. Наговорившись, отпускал нас.

Однажды, один режиссер спросил, как сделать спектакль, чтобы он был современный. Особенно классику. Чтобы на сцене было ассоциативное восприятие у зрителя. «Вопрос, конечно, сложный, – пыхтя сигаретой, растягивал каждое слово МЭТР, – все зависит от головы, товарищи режиссеры» – и шли теоретические выкладки.

Вопрос, действительно, сложный. Как сделать «Гамлета» узнаваемым, как будто, это наш современник. У Ю.Любимова Гамлет В.Высоцкого был узнаваем не только внешне. Высоцкий был одет в черный свитер с гитарой в руке. Не то студент, не то какой-то наш интеллигент. Высоцкий не играл принца. Да кто знает, какие были принцы. Высоцкий играл нашего современника и, по внутреннему накалу, он был узнаваем. От принца у него ничего не было ни в пластике, ни по внутренней линии. Это был наш современник и, по внутреннему состоянию, напоминал возбужденного, импульсивного студента.