О тирании. 20 уроков XX века

Бомбы с электронной почтой, запущенные во время президентской кампании 2016 года, оказались также и мощной формой дезинформации. Слова, написанные в одной ситуации, осмысленны только в этом контексте. Сам акт переноса их из того момента, которому они принадлежат, в другой является актом фальсификации. Что еще хуже — когда медиа последовали за этими почтовыми бомбами, как будто это были новости, они совершили предательство по отношению к собственной миссии. Лишь немногие журналисты попытались объяснить почему люди сказали или написали тогда то, что было обнародовано. В то же время, сообщая о нарушении тайны переписки в новостях, средства массовой информации позволили отвлечь себя от реальных событий того момента. Вместо того чтобы сообщать о нарушении базовых прав, наши медиа в основном предпочли бездумно потакать нашему интересу к чужим делам, неприличному по своей природе.

Наша тяга к тайному, размышляла Арендт, политически опасна. Тоталитаризм устраняет различие между частным и общественным не просто для того, чтобы сделать личность несвободной, но и чтобы отвлечь все общество от нормальной политики и увлечь теорией заговора. Вместо того чтобы устанавливать факты или интерпретировать их, мы соблазняемся идеей скрытой реальности и тайных заговоров, которые объясняют все происходящее. Как стало ясно из случая с почтовыми бомбами, этот механизм работает даже тогда, когда раскрытая тайна не представляет никакого интереса. Обнародование того, что прежде было конфиденциальным, само по себе становится сюжетом.

(Поразительно, насколько новостные медиа ведут себя здесь хуже, чем, скажем, журналисты из сферы моды или спорта. Обозреватели моды знают, что модели переодеваются в гримерке, а спортивные журналисты знают, что атлеты принимают душ в раздевалке, но ни те ни другие не позволяют частностям заместить публичную тему, освещение которой от них ожидается.)

Когда мы проявляем активный интерес к материям сомнительного свойства в те моменты, которые определены авторитарным правителем или спецслужбами, мы участвуем в разрушении нашего политического порядка. Разумеется, нам может казаться, что мы не делаем ничего особенного — только то же, что и все. Это верно — и именно это Арендт описывала как вырождение общества в толпу. Мы можем пытаться решить эту проблему индивидуально, путем защиты собственных компьютеров; можем пытаться решить ее коллективно — например, поддерживать организации, связанные с соблюдением прав человека.

15. Участвуйте в благих делах

РАБОТАЙТЕ В ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ, ПОЛИТИЧЕСКИХ И НЕПОЛИТИЧЕСКИХ, КОТОРЫЕ ВЫРАЖАЮТ ВАШИ СОБСТВЕННЫЕ ВЗГЛЯДЫ НА ЖИЗНЬ. ВЫБЕРИТЕ ПАРУ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ И НАСТРОЙТЕ АВТОПЛАТЕЖИ В ИХ АДРЕС. ТАК ВЫ СДЕЛАЕТЕ СВОБОДНЫЙ ВЫБОР В ПОЛЬЗУ ПОДДЕРЖКИ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА И ПОМОЩИ ДРУГИМ В ИХ БЛАГИХ ДЕЛАХ.

Радостно знать, что, как бы ни развивались события, вы помогаете другим делать добро. Многие из нас могут позволить себе поддерживать какую-то часть большой сети благотворительных организаций, которую один из наших бывших президентов называл «тысячей огоньков». Эти огоньки, как звезды в сумерках, лучше всего видны на темнеющем небе.

Когда мы думаем о свободе, нам обычно приходит в голову противостояние между одинокой личностью и мощным государством. Мы склонны считать, что личность должна быть сильной, а государство нужно держать в рамках. Это, конечно, правильно. Но важный элемент свободы — это выбор союзников, а важный способ защиты свободы — это активная поддержка группой своих членов. Именно поэтому мы должны вовлекать в деятельность, важную для нас, наших друзей и близких. Эта деятельность необязательно должна быть политической: Вацлав Гавел, чешский диссидент и мыслитель, приводил пример с приготовлением хорошего пива.

По мере того как мы занимаемся этой работой и узнаем других людей, которые занимаются тем же, мы строим гражданское общество. Участвуя в общем деле, мы учимся доверять людям за пределами узкого круга друзей и семьи, встречаем тех, кто становится для нас авторитетом. Способность к доверию и обучению может сделать жизнь менее хаотичной и непредсказуемой, а демократическую политику — более приемлемой и привлекательной.