О том, что видел: Воспоминания. Письма

Дорогой Коля! Жара здесь египетская. Еле сижу — в легеньком белом костюме. Уже третий день стоят жгучие безветренные солнечные «погоды» — в одном только Кисловодске. Пятигорск и Ессентуки заволокло тучами, там ленинградский «мелкий дождичек», а здесь хоть бы облачко. Люди ходят с облупленными красными носами и пьют нарзан, как лошади. На склонах гор голые люди принимают солнечные ванны.

Я был в Кабардино-Балкарии — в Нальчике. Познакомился с Беталом Калмыковым [402], видел целодневное народное празднество, был на банкете с Буденным [403]и Постышевым [404]и очень жалел, что мне не 32 года: все это так баснословно, легендарно, изумительно, радостно. Сейчас сижу у здания нарзанных ванн и жду, когда приедет наш автобус с учеными. Вчера было чествование нашего санаторного доктора. Я сказал такой экспромт (преплохой!):

Достопочтенные ученые,В водах Нарзана кипяченые!Взгляните в зеркало: увидите вы сами:Вы были старцами, а сделались юнцамиС помолоделыми сердцами.

И силы юные, и юную красуВернуло вам родное наше КСУ.Родное, да! здесь все для нас родное,Но всех роднее он, наш доктор Айболит,Которому горячее, простоеСпасибосердце говорит, —Спасибо за нарзан, за солнце, за упорный,Неблагодарный, незаметный, черный,Тяжелый труд — хвала ему, хвала

 С Великого и Малого Седла!

Сегодня уезжает Маршак. На прощанье мы с ним расцеловались, хотя за последние 3–4 месяца он только и делает, что предает меня оптом и в розницу. И здесь, и в Нальчике, ставил мне подножку за подножкой. Эгоцентрическая хавронья! Черт с ним, не тронь его; ты побьешь его не как оратор Союза писателей, а как автор книги «Тихий океан» [405]. Мы с мамой страшно счастливы, что тебе заказана такая книга: ее прочтет каждый 13-летний мальчишка советской страны. Я теперь побывал в лагерях, в школах, в библиотеках четырех республик — и ручаюсь тебе, что такая книга нужна до зарезу и что, если к ней дадут хорошие рисунки, она будет издаваться и переиздаваться до конца твоих дней.

По-моему, незачем тебе делать «Затерянный мир» [406]. Вложи всю энергию в книгу, и тебе обеспечено почетное место в детской литературе!

Целую Марину, Тату, Гульку!

Мама здорова. Нарзанные ванны имеют на нее магическое действие: она порозовела, окрепла, взбирается на высоченные горы!

Мы будем в Москве 16-го. Рады будем провести там время с вами!

Твой К. Ч.

82. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

12 ноября 1936 г. Кисловодск

[407]

12/XI.

Милый Коля. Сегодня мы едем в Москву. Даже странно, что где-то есть холод и слякоть. Здесь безветрие, солнце, синее небо. Вчера я ездил на высокую гору, откуда видел весь Эльбрус, весь Кавказский хребет — и там, на высоте было так жарко, что я в белом костюмележал на траве. А кругом кузнечики, жуки, мотыльки.

Сейчас я прочитал книгу: Б. А. Зенкович «Вокруг света за китами» (Молодая Гвардия, Ленинградское отделение, 1936). Там на стр. 48–51 есть интересный эпизод, относящийся к капитану Куку. Может быть, тебе пригодится [408].

Здесь в КСУ все читают твой «Княжий двор» [409], и всем нравится.

Привет Марине, Тате, Гуленьке. До скорого свидания. У меня — летнее пальто и летние костюмы. Ах, если бы вы привезли мне мое зимнее!

Пип.

83. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

10 сентября 1937 г. Кисловодск

[410]

Милый Коля. Как-то вы все живете? Я слыхал, что у Таты была ангина, но теперь как будто она поправляется. Здесь отлично. Кисловодск в этом году как-то особенно прелестен. Днем синева и жара, вечера прохладны, иногда дожди, грозы. Воздух необыкновенен — я ни на секунду не закрываю балкона. Мама приехала сюда оченьбольной, врачи хмурились, когда глядели ее, но сейчас ей лучше, она повеселела, посвежела и вчера приняла первую нарзанную ванну. Народ здесь симпатичный — старики — много орденоносцев, академики. Ужасно волнуют провокации фашистов, пытающиеся вызвать войну. Но не сомневаюсь, что в другой обстановке это волновало бы еще сильнее. Здесь Асеев [411], Лежнев, Анатолий Виноградов [412], акад. Ферсман [413], акад. Горбунов [414]. Пролетел кометой Стенич. Интересно, кого назначат вместо Цыпина [415]. Я видел Цыпина накануне его падения. Он был придавлен и готов ко всему. Надеюсь, что Вы уже переехали на квартиру. Напиши нам большое письмо о себе, о Марине. Я написал в «Правду» фельетон — о детях [416]. Сильно переделал «От 2 до 5», вписал туда несколько новых глав. Пишешь ли ты роман? Мы надеемся, что войны не будет. Привет Гульке и Татке.

К. Ч.