О творчестве в науке и технике

Этим мы закончим характеристику энгельсовской трехаспектной концепции, которая с полным правом может рассматриваться как основа познавательно-психологической теории научно-технического творчества.

ГЛАВА 10

Метод исследования научно-технического творчества

Индукция или анализ? При проведении нашего исследования естественно возникал вопрос: каким научным методом нам следует воспользоваться?

Со времени возникновения экспериментального естествознания господствующее положение занял метод индукции, то есть движение от частного к общему путем «наведения», о чем уже говорилось выше. Он предполагает собирание достаточно большого количества однотипных фактов, желательно оптимального или даже максимального их числа, и последующую их обработку. Эта последняя предполагает выявление некоторых общих сторон у собранных фактов с целью выявления тех или иных закономерностей у изучаемых явлений. Так, в случае изучения научно-технического творчества можно было бы таким индуктивным путем выяснить, например, кто — мужчины или женщины — в большинстве случаев делает открытия или изобретения и в каком возрасте они чаще делаются (причем в зависимости от области науки или техники).

Так мы установили бы, наверное, что математические открытия чаще совершаются в раннем возрасте, иногда юношеском или даже отроческом, а, скажем, философские — в более зрелом, если не в преклонном. И это понятно, ведь философия предполагает «любовь к мудрости», а мудрость приходит с возрастом.

Точно так же мы могли бы выяснить, в какое время суток делаются открытия, и, вероятно, установили бы, что чаще по утрам, во всяком случае, после длительного отдыха — недаром говорится, что утро вечера мудренее.

Вероятно, мы смогли бы выявить то время года, которое в большей степени способствует их совершению, и, возможно, убедились бы, что это, во всяком случае, не лето, которое располагает к прогулкам и отдыху, а не к напряженной умственной работе. Ведь недаром же А. С. Пушкин считал осень лучшим периодом для своего поэтического творчества.

Идя таким же путем, мы могли бы выяснить, учитывая большинство наблюдений, не влияет ли отрицательно или положительно на протекание творческого процесса дождливая погода. И т. д. и т. п.

Однако поставим вопрос: помогли ли бы таким индуктивным методом обработанные факты и наблюдения раскрыть сущность процессов научно-технического творчества, понять их закономерность, их познавательно-психологическую природу?

Мы твердо убеждены в обратном. Нет, индуктивный путь здесь не мог бы дать чего-либо ценного.

На принципиальную недостаточность одного только индуктивного метода указывал еще Ф. Энгельс, опираясь на опыт термодинамики: «Термодинамика дает убедительный пример того, насколько мало обоснована претензия индукции быть единственной или хотя бы преобладающей формой научных открытий. Паровая машина явилась убедительнейшим доказательством того, что из теплоты можно получить механическое движение. 100 000 паровых машин доказывали это не более убедительно, чем одна машина, они только все более и более заставляли физиков заняться объяснением этого. Сади Карно первый серьезно взялся за это, но не путем индукции. Он изучил паровую машину, проанализировал ее, нашел, что в ней основной процесс не выступает в чистом виде,

а заслонен всякого рода побочными процессами, устранил эти безразличные для главного процесса побочные обстоятельства и сконструировал идеальную паровую машину (или газовую машину), которую, правда, также нельзя осуществить, как нельзя, например, осуществить геометрическую линию или геометрическую плоскости, но которая оказывает, по-своему, такие же услуги, как эти математические абстракции…»

В самом деле, задача перед исследователем была поставлена так, что ему предстояло найти законы превращения тепла в механическое движение (то, что позднее получило название второго начала термодинамики), а для этого надо было глубоко и всесторонне проанализировать процессы, совершающиеся в паровой машине. Никакое поверхностное описание работы сколь угодно большого числа ее экземпляров не могло помочь в решении этой задачи. Тут нужен был анализ, а не индукция.

Точно такое же положение мы встречаем при изучении научно-технического творчества. Всесторонний, исчерпывающий анализ хотя бы одного крупного открытия или изобретения только и может привести к желанной цели, чего не может дать поверхностное описание в целях их индуктивной обработки сколь угодно большого числа крупных и малых открытий и изобретений.

Собственно говоря, для установления факта появления барьера (ППБ) и его последующего преодоления нам было бы достаточно тщательно проведенного анализа такого великого открытия, как открытие периодического закона Д. Менделеевым. Но если бы мы ограничились только этим, то вряд ли могли бы убедить в общности сделанных нами выводов о функционировании ППБ и о способах их преодоления.