Оазисы

Горохов знал, что ватаги промысловиков по три человека в степь не ходят, и поэтому спросил:

– А сколько же вас было?

– Семеро, – вдруг зло вставил тот, что стоял у Горохова за спиной. – Семеро нас было.

– Да, – продолжил Паша, – семеро.

Что тут скажешь, разве тут слова помогут? Утешать – глупо. Рассуждать о тяжести жизни – ещё глупее. Обещать им помощь…

– Воды я вам принесу, еды тоже. – Сказал Горохов. – И к приставу вы правильно не пошли. Я у него просил помощи, так он меня послал подальше. А с вашим делом… Боюсь ещё хуже вышло бы

– Ну, и на том спасибо. – Сказал тот, что стоял у него за спиной.

– Да, воды, друг, принеси, принеси, – сказал Паша. – А то Валера только послезавтра обещал вернуться.

Да, у него ещё была одна «пятирублёвка», толстая монета из меди, но это НЗ, неприкосновенный запас, это на крайний случай, её трогать нельзя. А на ту мелочь, что у него оставалась, он купил пятилитровую баклажку воду и самую незатейливую еды.

Принёс всё это к дому Валеры, поставил под дверь и постучал. Мрачный мужик отворил, забрал всё. Хоть и оставался всё таким же мрачным, но поблагодарил.

У Горохова осталось всего две копейки денег. А ему нужно было поесть, купить воды и выспаться, так как дельце, которое он замышлял, требовало концентрации и бодрости, а предшествующей ночью он спал мало и плохо, всё боялся клещей.

Он пошёл в банк. Да, там работала та красотка, которою торговка булками называла Люськой-проказой. А ещё она говорила, что эта красавица не брезгует ничем, пытаясь заработать. Вот она-то и была ему нужна.

В банке всё также прохладно. Горохов выложил в корзину револьвер и обрез.

– Это не всё, – заявила Людмила.

Он потянул с пояса тесак.

– Нет, не это. То, что в кармане.

«Вот хитрая… у тебя тут металлодетектор ещё есть, а не только видеокамеры».

Он просто забыл про неё, лезет в карман. Конечно, там граната.

На двери щёлкает электрический засов. Он входит в зал.

– Добрый день, «ГубахаБанк» рад вас приветствовать, если у вас есть медь, алюминий, свинец или другие ходовые товары, мы примем их без ограничений, расценки на стене, справа от вас.

Она говорит эту фразу быстро и всё с той же своей очаровательной улыбкой. Её голос из-за стекла звучит приглушённо.

– Здравствует, Людмила. У меня кое-что другое. – Говорит геодезист, подходя к стойке с толстым стеклом.

– Мы готовы рассмотреть любые ваши предложения. Золото, серебро, платина, молибден – нас интересует всё.

– Понимаете, это не металл…

– Наш банк не работает с психотропными веществами. – Говорит она, даже не убрав эту свою улыбочку с лица. – Но мы можем вам указать партнёров, если подобные вещества входят в зону ваших торговых интересов.

– То есть, вы можете указать, где мне купить или кому продать дури? – Горохов тоже улыбается.

– Конечно, мы подыщем вам партнёров за вполне приемлемый процент.

– За вполне приемлемый?

– Да, хотите обсудить цифры?

– Нет-нет, у меня нет полыни, – он достал пузырёк с аскорбиновой кислотой, – понимаете, я попал в затруднительную ситуацию…

– Наш банк не покупает медикаменты, – сказала, как отрезала.

– Банк не покупает, а вы?

Она, кажется, не ожидала такого вопроса. Её большие зелёные глаза смотрели на него не без удивления.

– Уверен, что вы пользуетесь витаминами. А тут… – Он потряс баночкой. – Я отдам их недорого.

Людмила отошла от своего места, и вдруг над прилавком появилась её ладонь. Там, оказывается, в толстом стекле проделано отверстие.

Горохов сразу понял, что она хочет. Он подошёл к ней и, отвернув у банки крышку, вытряс ей на руку одно драже.

Но она руку не убрала. Тогда он вытряс ещё парочку, теперь она убирает руку и прямо все три драже закидывает в рот. И тут же говорит:

– Двадцать копеек.

– Что? – Не понял Горохов.

– Двадцать копеек, – повторяет она, тщательно выговаривая буквы.

– Но… В Соликамске такой полтора рубля стоит.

Она ничего не говорит ему в ответ. Просто стоит и ждёт.

– Может, хотя бы тридцать, – наконец робко предлагает он.

– Банка открыта, была бы запечатана, дала бы тридцать. – Сухо говорит женщина.

Сейчас идти по жаре куда-то и искать покупателя – нет, ему совсем не хочется. Смазливая бабёнка просто грабит его, понимая, что ему некуда деться.

И он говорит:

– Ну, хорошо, давайте двадцать.

Она делает жест рукой и снова просовывает её под стекло. Он кладёт ей на руку банку, с трудом сдерживая себя, чтобы не схватить её за руку. Интересно, как бы она верещала.

Людмила открывает банку, зачем-то нюхает содержимое. Затем зарывает крышку, идёт из кассы, берёт деньги и просовывает их под стеклом. Два гривенника. Старые и потёртые.

И говорит ему, опять натянув свою дежурную улыбочку:

– «Губахабанк» рад был сотрудничать с вами.

Да, жёсткая бабёнка. Не зря её торговка хлебом называла Проказой. Видно, женщина другую женщину видит без прикрас, без всякого отвлечения на ангельскую внешность, на которую обращают внимание мужчины.

Глава 12