Об искусстве

В прошлом году я еще почти одобрял существование отдельной группы молодых художников «Бытие»[174] Художников АХРР (не всех, конечно) еще слишком можно было подвергнуть критике с точки зрения невнимания к живописно–технической стороне. Можно было говорить, что основным моментом в АХРР является выбор сюжета; можно было, хотя и с большой натяжкой, противопоставить АХРР группу, заявившую, что на первом месте для нее — приобретение живописного мастерства. Но сейчас никаких оснований для отдельного существования «Бытия» не осталось — за исключением, может быть, оснований внутренне–группового порядка, не ведомых зрителю. 1) Общий уровень живописи на выставке АХРР за один год значительно поднялся. 2) Не говоря о крупных достижениях АХРР, о ее наиболее сильных участниках, а только о среднем уровне выставки, и выделяя в «Бытии» многих старых мастеров, которые там принимают участие (например, Кончаловский), надо прямо сказать, что средний уровень «Бытия» в живописно–техническом отношении нисколько не выше среднего уровня АХРР. При таких условиях искреннее стремление АХРР отражать природу и людей СССР под углом зрения широкого самопознания освобожденного и обновленного революцией народа становится лозунгом чрезвычайно притягательным, а стремление противопоставить ему себя вряд ли может вызвать симпатии. Кроме нескольких приятных полотен Кончаловского, которые затмила его персональная выставка

[175] я не видел ничего на выставке «Бытия»[176]

что особенно привлекло бы мое внимание (из чего отнюдь не следует, конечно, чтобы там вовсе не было отдельных хороших полотен).

III

Я очень сожалею, что не могу дать сколько–нибудь подробный отчет о специальной выставке скульптуры[177] нашедшей место в тех же залах Исторического музея. Я жалею об этом тем более, что не только не могу дать этот отчет публике, но и себе самому. Я был лишь па открытии выставки и обещал себе обязательно прийти еще раз для внимательного осмотра, но приехал (буквально) через десять минут после того, как двери ее были заперты окончательно.

Во всяком случае я считаю своим долгом сказать, что выставка эта показала наличие у нас больших скульптурных сил. Оставив совершенно в стороне всякую отрыжку архипенков–щины[178]

или построения пластических произведений из жести, проволоки и т. д. (следы таких «увлечений» еще имеются у нас), приходится признать и разнообразие и силу наших лучших скульптурных мастеров.

В настоящее время Европа переживает несомненный подъем скульптуры[179] Можно с величайшим сомнением говорить о путях современной европейской живописи, но нельзя не признать, что скульптура в последнее время действительно обрела новые пути и действительно дает новые шедевры. Здесь не место говорить об этом точнее, и вопросам новых направлений в области скульптуры я в скором времени посвящу отдельный этюд.

Умирают крайне парадоксальные, в сущности, антискульптурные течения довоенного времени; отходит в сторону более или менее бесформенный экспрессионизм. Лучшие мастера нового направления вернулись к изображению мужского и женского тела. Та душа, которую они в него вкладывают, чуть грустна. Грусть эта, как отмечал уже Стендаль, есть, пожалуй, говорящий сам за себя оттенок, как бы обертон достигнутого выражения великого покоя. (Правда, рядом с этим бурлит еще иногда и экспрессионизм, и, может быть, особенно интересные произведения получаются тогда, когда оба эти течения перекрещиваются.)

Никоим образом нельзя отмахиваться от задачи изображать мужские и женские тела, данные в их максимальном покое, развитии и красоте, от устремления воспроизводить различные типы прекрасного строения тела. Никоим образом нельзя говорить, что в этом заключается нечто буржуазное. Буржуа относился к телу как пакостник, и ему потрафляли соответственные скульпторы; огромная чистота, целомудрие новой скульптуры делает подобное суждение совершенно фальшивым. Буржуазия, с другой стороны, относилась иногда к фигурам, показывающим обнаженных людей, как к чему–то привычному, как к эмблеме, декоративным моментам, взятым пышности ради из античных времен и времен Ренессанса. Художники же новейшей европейской скульптуры относятся к человеческому телу с величайшим благоговением. Если бы даже это было только «возрождение физкультуры», и тогда мы могли бы полностью сочувствовать ему. Появление в скульптуре здоровой, мужественной, чистой обнаженности несомненно займет свое место, когда физкультура разовьется как надо и начнет налагать свою печать на весь наш быт. Мы не можем не быть друзьями этого направления.