Объект 623

— Черт возьми, Зоенька, ты неисправима… — Кажется, Штайнер начинал сдаваться, хотя и витали в голове черные мысли. Он просто не мог допустить, что девчонка, задурившая ему голову, оказалась здесь по какой-то другой причине. — Зоенька, а скажи, пожалуйста, ты здесь одна?

— А с кем мне еще тут быть, Рудик, солнце мое? — Она фальшиво переигрывала, даром что была смертельно напугана.

— Минуточку, минуточку, что тут у нас происходит? — внезапно раздался недовольный голос с тягучими скандинавскими интонациями, и мнущихся боевиков растолкал еще один начальник (низшего ранга) по имени Ингвалд Ларссон. — Рудольф, вы кого это тут добыли?

Несколько мгновений висела натянутая тишина, после чего Ингвалд как-то странно крякнул:

— Рудольф, это кто?

— Зоя, — неохотно отозвался Штайнер.

— Подожди… эта та девица, о которой ты с восторженным упоением отзывался в Париже, с которой кувыркался в Ницце, позабыв былые походы в публичный дом, а потом притащил ее зачем-то с собой на Украину? То «чудо», разумеется, с твоих слов, которого я никогда не видел, но которая знойная женщина — мечта поэта, и заткнет за пояс любую телку из тех, что ты когда-либо трахал?

— Ингвалд, я бы попросил тебя…

— А ты не проси меня, Рудольф. Киевский информатор неделю назад передал нам досье на всех агентов СБУ, занимающихся разработкой твоей выдающейся персоны. В списке фигурирует особа с данным личиком — оно ведь так запоминается, не правда ли? Только зовут ее не Зоя, ее зовут Кристина Шалевич, старший лейтенант госбезопасности — Управление военной контрразведки, входящее в состав Департамента контрразведки. Особо ценный и глубоко законспирированный сотрудник, которому поручают самые ответственные задания. Может менять внешность, имидж, имеет множество легенд и наград за успешно проведенные операции… Рудольф, у тебя не возникает мысли, что тебя развели как последнего лоха?

Зависла ошарашенная тишина. Глеб обливался потом, он уже не знал, что и думать. С каждой минутой жить в этом мире становилось страшнее и интереснее. Какие откровения еще уготованы? Бедная Зоя, или как там ее…

— Рудик, о чем говорит этот человек? — споткнувшись, пролепетала девушка. — Я ни слова не поняла из того, что он сказал…

— Ингвалд… ты уверен?

— Рудольф, не будь дураком. У меня отличная память на лица и текст. Тебя водят за нос, это понимают даже наши парни.

— Рудик, не слушай его… — взмолилась Зоя. — Это ложь, неправда! Как ты можешь обо мне такое думать?…

— Взять ее, — скрипнул Штайнер, и сразу завозились люди, сдавленно ойкнула девушка — она продолжала что-то лопотать, взывать к справедливости, доказывать, что она никогда бы себе такого не позволила… — Доставить в арсенальную штольню, не спускать с нее глаз и не трогать, — сухо распорядился главарь. — Закончим работу — разберемся. Осмотреть все тут, приготовиться к работе! Вывозите груз на причал. Пятеро остаются здесь, остальные — на загрузочную платформу!

Окончательно ошалевший Глеб рывком ушел под воду — ничего, минуты три он там в одиночестве просидит. Он уже не чувствовал ни холода, ни боли, только изумление и глухую «малоизученную» тоску. Автомат и подсумок давно утонули, он не собирался их искать. Он опускался на дно, цепляясь за бетон, — скользил по стене, как человек-паук, стараясь не пускать пузырей. А за его спиной чертили воду лучи света, бандиты осматривали каждый метр пространства. Но он опускался все ниже, они уже не могли его вычислить. Череп распирало изнутри, в голове прерывисто гудело, но он терпел. Одновременно он смещался влево, активно работая «присосками». Прошла минута, вторая… Он уже изнемогал, начинал понемногу подниматься. На исходе третьей минуты он не выдержал — выскочил из воды, как пробка, готовясь хлебнуть кислорода и снова камнем уйти на дно. Но не понадобилось. Он по-прежнему находился рядом со стенкой канала, людей поблизости не было. Весь народ сосредоточился на причалах в глубине центральной штольни — там горел свет, лязгал металл, мельтешили смазанные тени. Он отдышался, повертел головой. И вдруг обнаружил занимательную вещь — входные ворота, держащиеся на плавучих батопортах, были раздвинуты! Ему не мерещилось — до ворот было метров семьдесят, и водную гладь в тех краях отчетливо прочерчивала лунная дорожка! Анализом явления увлекаться не стоило. Он разрывался, как буриданов осел! «Хватит! — решительно взыграла уставшая душа. — На волю, в пампасы!» Через три минуты он в Пыштовке, ворваться в первый попавшийся дом, позвонить Бекшанскому, и пусть принимают экстренные меры! Что бы тут ни происходило, а торпеды самоходом в неизвестность не канут! Но, проплыв пару метров, он снова начал сомневаться, ведь он понятия не имеет, что здесь происходит! А вдруг от него пока еще что-то зависит? Он развернулся, поплыл обратно, сам не замечая, что оторвался от берега и мечется уже непонятно где. Что от него может зависеть? Тут такая толпа… Он снова развернулся, лунная дорожка так заразительно манила…

И тут его охватил такой ужас, что он чуть не задохнулся!