Оберег для невидимки

— Всё да не всё. Вот, например, что сегодня придёшь — не знал. Ждал неделю назад. Что задержало?

— Жених не пускал, — отмахнулась, поддержав шутливый тон собеседника.

— Как банально, — фыркнул старик, а я рассмеялась. С каждым сказанным словом мне все легче и свободней давалась беседа с Хьюго, словно знала его давно и надежно. — А когда же браслет суженый оденет?

— Да он-то хоть завтра!

— Но?..

— Но у нас возникла небольшая… размолвка.

— Какая прелесть! — восхитился собеседник, продолжая потешаться.

Достал из кармана плаща кусок булочки, завернутый в платок, и принялся кормить голубей, тактично позволяя мне окунуться в воспоминания.

Сейчас на ситуацию недельной давности я тоже смотрела с юмором. Давно простила, поняла, приняла, но… продолжала дуться по инерции. Потому что не всегда женщина должна быть рассудительна и сдержанна. Где-то можно и характер показать и высказать свое категорическое «фи». И не надо для этого искать пустые причины, когда они сами приезжают в поместье на правах старых закадычных друзей и… подруг.

Две амазонки и три щёголя прибыли в Бережины аккурат после завтрака. Громкие, возбужденные, при этом до ужаса надменные. Все из себя в предвкушении развлечений — хорошей охоты и веселого застолья. Пока Рихард дохромал до первого этажа, компания по-свойски ввалилась в дом и успела отсыпать горсть распоряжений растерявшемуся Тибору. Мы с мамой вышли из столовой, с недоумением и некоторой робостью наблюдая за гостями. То ли физиономиями своими не вышли, то ли нарядами, но нас на полном серьезе приняли за служанок. Нам на руки полетели перчатки, шляпы, плащи, хлысты.

— Что стоим, красавицы, глазами хлопаем? Где хозяин?

Родительница уже открыла было рот, чтобы ответить хаму, как её перебил бесконечно счастливый голос одной из визитерш:

— Рихард, дорогой, мы ужасно соскучились!

«Дорогой Рихард» озадаченным изваянием замер посреди лестницы. Хмуро оглядел композицию из аристократов, стоящих в ожидании его ответной речи. Нас с мамой, увешанных вещами прибывших. Снова аристократов и скупо выдал:

— Какого демона, господа? Я вас не ждал.

— Рич, дружище, ты что, забыл, какой сегодня день? — жизнерадостно спросил тот, что обозвал нас красавицами.

У Морана дернулся глаз. От внезапной догадки образовались складки меж бровей.

— Охота на оленя, — выдохнул сипло.

Собственно, не мудрено было за всеми случившимися за последний месяц событиями забыть о таком важном и, судя по всему, ежегодном мероприятии. А их, этих событий, было превеликое множество и разнообразие: знакомство с девицей, спасшей брата, погони, несознательные маги, балка, кома, исчезновение Анны, падение с лошади, сломанная нога, радость встречи, помолвка…

И пока граф собирался с мыслями, откуда-то из-за спины выскочила Офра и, лепеча извинения, сгребла с наших рук гардероб титулованных особ.

Услышав от неё слова «госпожа», «бесса» и «простите за нерасторопность», леди в дорожных костюмах и шляпках с короткими перьями театрально захлопали на нас глазками.

Молодые вельможи вытянули лица в немом изумлении. Кто-то из них сконфуженно кашлянул.

Послышался шум крыльев, и наглый бесенок Перри огласил пространство «приветственной речью»:

— Чьих будете, лахудр-ры?

Немая сцена длилась, как мне показалось, бесконечно долгую минуту. Оживший наконец его сиятельство поспешил представить друзьям, свою невесту и её ближайшую родственницу, окончательно ошеломив тех сногсшибательной новостью. Торжественно объявил всем о травме ноги в результате неудачного падения с лошади и с хорошо сыгранным огорчением отменил тусовку.

Ой, как расстроились дамы! Какие славные кислые морды были у кавалеров! Какими полными благодарности глазами я смотрела на любимого! И как было неприятно и тревожно наблюдать на следующее утро сцену прощания одной из гостий с Рихардом: ласковый взгляд Морана, её пальцы, впившиеся в его предплечье… фраза, сказанная тихим низким голосом, печальные глаза леди и горькая улыбка.

Так вот оно какое, прошлое моего мужчины! Красивое.

Мне бы смолчать, сделать вид, что слепенькая и тупенькая, но… обида полоснула по сердцу болью. От слез и необдуманного шага — навсегда свалить к чертям из этого дома, мира — остановили крепкие объятия и нежный поцелуй. Он не оправдывался и ничего не объяснял, но смотрел так, что внутри все перевернулось, и зародилась такая вера в этого человека, что все сомнения, волнения и блажь растворились бесследно. В груди поселилось крепкое чувство, нет, железобетонное: я — единственная!

— Жарко сегодня будет. — Расслабленно откинулась на спинку парковой скамейки, подставляя солнечным лучам лицо, и протянула тоскливо: — А у нас там опять дожди зарядили.

Воргул хмыкнул неопределенно.

— Утоли любопытство старика, расскажи, что нового в графстве? Чем королевство живет?

Задумалась над вопросами. Столько событий, что и за полдня не перескажешь!