Обэриутские сочинения. Том 2

О. Зевс! О, Псевси Фивий с тихой головой большой.Твоё наличие поняв,я припадаю на века…

Почти голый трагик валится животом вниз, лезет вокруг речной поверхности, издавая покаянные звуки:

Ы кря, ы кря…

Такие выкрики под еле слышное треньканье лиры прерывает удар грома и вполне явственный потусторнний голос:

Фивий (из ниоткуда)

Эй, ты!Эй, вы!Я же тут во всём и над всем:пью кефир,селёдку ем…Нет, селёдку пью, а кофей ем —пью творог и молоток…

(его голос дрогнул)

Да нет же, нет:платочек с молоточкомтучи дождика кусочеки листочек,и риточек —ча, ча…

Лутон (решительно поднимаясь)

Ой, слыхали… Нет, вы слыхали?Это, представьте, уж слишком!Это, простите, никуда!

(встаёт во весь рост)

Мой дух иссяк,проклятый жребий!

(бежит, теряется среди колонн и прочего)

Занавес падает, а когда снова поднимается, Фивий обнимает Андромаху, Лутон – Фивия, Андромаха – затесавшегося среди артистов Ференкарпа и вместе с рабами долго, сколько могут, пляшут, напевая весёлый куплет:

Аз ум цер бумДву блум тер буб.

Лишь Ференкарп временами вырывается, поднимая ладонь. Он пытается всех перекричать:

(первый раз)

Приказываю! Я, я, я, я!

(второй раз)

Разобрать тоги, туницы, разное прочее!

Оно всему мешает. Это в смысле чистоты. Приказываю, приказываю и всё!

(третий раз)

Я ихний управляющий. Выпиваю только вермут, который уважаю, совместно с дедом моим, понимаете ли…

(четвёртый раз, подбегая к самым зрителям)

Ужас, граждане, самый настоящий, понимаете ли! В меня влезла курсистка! Вот здесь! Ой, ой, помогите выпустить блудницу, хотя бы при помощи велосипеда.

(плаксиво)

Я же главный, всеми уважаемый, понимаете ли.

(весело)

Уррее!

И на этот раз Ференкарпа вытаскивают обратно в общий хоровод, и вместе с другими он продолжает распевать:

Аз ум цер бумДву блум тер буб…

(и так далее)

После чего всё видимое пропадает, кроме хромоногой, которая совершенно не к месту лезет из темноты, наигрывая заупокойный гимн.

Тогда зрители встают, некоторые даже хлопают в ладоши, – возможно, от радости избавиться от гнетущего чувства неловкости.

Так постепенно заканчивается водевиль.

31 Х 488 часов утра и последующие годыЛенинград

Повествования

Вечно стоящее

Реальное сновидение

Почему, зачем, для чего, главное, где, главное, перед кем?

Предложенные вопросы к тому, который будет читать; кому такое несчастье предстоит, ему и отвечу. Собственно, ответа нет. Такого не жди. Ничего не жди. Иного разъяснения дать не берусь, не смею…

Теперь про других, у которых глаза не на затылке, как у всех, а сбоку, где нос. Посмотрите и размыслите, иначе невозможно, иначе всё, что предстоит: шипит, булькает. И всё это наверху, в пространстве, в просторах чёрных и бесцветных…

Оно там и шагало, по необъятному, ничего не имея позади, впереди. В глубинах ни с чем не соизмеримого тела. Продолжало шагать и шагало…

Уже тогда, потеряв самое необходимое, что глотает, что поворачивается – шея, плечи и уши. Затем всевозможное другое: носоглотка и далеко торчащий нос, глазницы и глаза. Имеются данные, даже гремоновобия.

И всё же оно ступало, иначе не могло. Продолжая крутить руками или другими равнодействующими сочленами. Вскоре, лет через пятьсот, рук тоже не стало. Они превратились в щёки. И тут же окаменели.

Зато оставались ноги – два или три упора. Но и они стали затвердевать.

Сменилось тысячелетие…