Обещание

Повесив трубку, она откинулась на спинку дивана, подтянула к себе бархатистую подушку сливового цвета и обняла ее. Она понятия не имела, что делать со странными обвинениями этого человека (домогательствами?) и его настороженностью по отношению к Патрику. Она надеялась, что не ввязывается во что-то неприятное. Все еще хмурясь, она написала своей лучшей подруге Бриджит, оставив номер, с которого он ей звонил. «Вряд ли, но если вдруг меня завтра не будет в школе, знай, что я пошла на встречу с одним человеком. Вот его номер телефона. Пожалуйста, передай это в полицию, если через несколько недель меня найдут мертвой в мусорном мешке». Бриджит позвонила примерно через две секунды после того, как сообщение было отправлено.

— Что-о-о? Ты идешь на свидание или что-то в этом роде? Как его зовут? Рассказывай!

Лидия почувствовала, как внутри у нее все сжалось, потому что это, вероятно, будет что угодно, но не свидание.

— Я не знаю его имени, — с несчастным видом призналась она, все еще сжимая мягкую подушку. — Он не представился, а я так разволновалась, что не сообразила спросить. — Но это не то, что ты думаешь. Я расскажу тебе при встрече, но у меня не очень хорошее предчувствие по этому поводу.

— Я могу помочь? Тебе нужна моральная поддержка? Грозный мастер по кикбоксингу? — начала расспрашивать Бриджит, и Лидия слабо улыбнулась, вспомнив разговор с Джемаймой за ужином.

— Нет, но спасибо. Кстати, чтобы ты знала, моя дочь хочет, чтобы мы поженились, и, честно говоря, мне трудно придумать причину, почему бы не сделать это прямо сейчас, — сказала она, и они обе рассмеялись. — Спасибо, Бридж. Извини, что тебя взбудоражила; возможно, это пустяки, но… Ладно, выясню. Кофе в четверг?

— Обязательно, и с пирожными, — ответила Бриджит. Казалось, ей не хотелось отключаться. — Позвони, если понадоблюсь, хорошо?

— Спасибо. Обязательно.

Патрик Армстронг — или Шеппард, предположила она — ворвался в жизнь Лидии как неожиданный фейерверк, ослепительный и прекрасный, но закончился слишком рано. Она влюбилась в него так сильно, так безоглядно, что казалось, будто ее ноги отрываются от земли всякий раз, когда они разговаривали. Это было хорошее время в ее жизни; она жила в одном доме с Бриджит и двумя другими подругами и работала организатором художественных мероприятий в Ричмонде. Жизнь была сплошным нескончаемым водоворотом веселья — она любила свою работу и своих друзей, все время была занята и максимально пользовалась своей молодостью и одиночеством. И вот однажды вечером, представляя в Центре искусств первый акт ежемесячного вечера комедии, она поймала взгляд Патрика из зрительного зала, и мир начал вращаться еще быстрее.

Конечно, у нее и раньше были парни, но с Патриком все оказалось по-другому. Для начала она сама чувствовала себя по-другому — свободной и независимой, — а он на миллион миль опережал предыдущих парней-неудачников, которые все были либо эмоционально отсталыми, либо безнадежно неверными. Патрик был порядочным мужчиной: на десять лет старше ее, уверенный в себе, умный и красивый. Он обращался с Лидией как с принцессой, водил ее в великолепные тихие рестораны, бутик- отели и артхаусные кинотеатры. Все соседки по дому тоже влюбились в него, когда он в первый раз остался на ночь и на следующее утро приготовил всем на завтрак яйца- пашот. Кто бы не влюбился в такого мужчину?

Единственная проблема в отношениях с фейерверком заключалась в том, что, взлетев неизмеримо высоко, яркий и сверкающий, он так же быстро упал на землю, опаленный и потухший, мертвый. И какое бы будущее, по мнению Лидии, они ни могли разделить, ее мечты немедленно рухнули, когда через пять месяцев она обнаружила, что случайно забеременела. Они сидели в «Белом лебеде» теплым майским вечером за столиком у реки, когда она сообщила ему эту новость. Это было глупо, но, увидев результат теста, она лелеяла тайную дикую надежду, что Патрик возьмет ее за руки и выразит свою радость. Она представляла, как он скажет: «Все это немного преждевременно, но мы можем с этим справиться, верно? Ты та самая! Так и должно быть!»

Вместо этого он едва смог дождаться, чтобы уйти, и все выплыло наружу: резко выпаленная правда о жене и детях, брошенная скупыми фразами, как серия ударов в живот. «Я собирался тебе сказать, — сказал он, отводя взгляд и этим подчеркивая свою ложь. — Позволь мне дать тебе немного денег, чтобы избавиться от… чтобы позаботиться обо всем».

Тогда все запоздало встало на свои места. Почему он приходил только к ней; почему предпочитал тихие, уединенные рестораны и отели на окраинах города. Почему никогда по-настоящему много не рассказывал о своей семье и не писал в социальных сетях. Интрижка — так он называл их отношения, тогда как в ее представлении это была настоящая любовь или, по крайней мере, движение в этом направлении. Оглядываясь назад, она понимала, что ее так ослепила его яркость, что она не присмотрелась к остальному мелкому шрифту. Они виделись совсем недолго, но их разрыв выбил почву у нее из-под ног, и она так и не оправилась по-настоящему.