Обещать – значит жениться

Помолчав, граф ответил:

– Иногда видимость обманчива…

Он не успел договорить, потому что зазвонил его мобильник. Гейб снял трубку и произнес:

– Привет, Кэтлин!

Глава 9

Ф-фух! Габриэль обрадовался, что сестра позвонила так вовремя: меньше всего хотелось делиться своими рождественскими воспоминаниями с Эттой. Ведь в таком случае пришлось бы наврать ей то же самое, что подсовывалось Деруэнтами прессе: об их замечательных праздниках с елкой и другими многовековыми традициями в кругу семьи.

Не стоит лгать Этте, учитывая то, что у нее есть собственные проблемы, касающиеся Рождества, судя по отразившимся на ее лице тоске и чувстве вины. Но не тянуло Гейба и рассказывать правду о том, что за праздничным столом Деруэнтов ощущается неловкость, ведутся натянутые разговоры, в доме нет ни радости, ни веселья, родители даже не знают, что сказать детям, – лишь читают скучные нотации…

– Гейб?

Голос сестры вернул его в реальность, почему-то вспомнилось, что в последнее время они с Кэтлин так редко созваниваются.

– У тебя все в порядке?

– Да. Просто хотела узнать, надо ли мне приехать к началу ярмарки. Может, понадобится моя помощь?

– Это было бы здорово! Я сам не попросил тебя об этом лишь по одной причине: мама и папа сказали, что ты должна быть с Фредериком.

Роман Кэтлин с принцем Фредериком широко освещался прессой, и репортеры со дня на день ждали объявления о помолвке.

– Ты приедешь вместе с ним?

– Нет, одна. Можно?

Габриэль нахмурился. Голос сестры, обычно безмятежный, прозвучал почти отчаянно.

– Конечно. Это твой родной дом, и ты вольна являться сюда, когда пожелаешь. Тебе не нужно на это разрешения – ни мое, ни чье-либо еще.

– Спасибо, Гейб, я дам тебе знать, какого числа приеду.

– Кстати, должен тебя предупредить: репортажи с ярмарки будет вести Эйприл Фотерингтон.

Из трубки донесся покорный вздох.

– А нельзя ли тебе объявить о своей помолвке или о какой-нибудь другой сногсшибательной новости, чтобы отвлечь внимание прессы на себя?

Гейб нахмурился еще больше. Странно. Сестра всегда наслаждалась вниманием журналистов.

– Погоди-ка, Кейт. Ты что-то скрываешь от меня?

– Да нет, все в полном порядке. А вот что происходит с тобой? Я даже не знаю, где ты провел последние девять месяцев. Но ты ведь не собираешься мне об этом рассказывать, не так ли?

– Нет.

– Ну в таком случае у меня все хорошо. Впрочем, я бы хотела с тобой посоветоваться.

– О чем?

– Как ты считаешь, надо ли мне выходить за принца Фредерика?

– Он многое может тебе дать, ведь он принц и, похоже, неплохой парень. С ним твоя жизнь будет очень комфортной. Тебя с детства готовили к роли принцессы, и у тебя отлично получится ею быть. Ваши дети будут расти в богатстве, пользоваться различными привилегиями. У тебя будут слава, состояние и возможность заниматься благотворительностью.

– Другими словами, ты считаешь этот брак хорошим союзом?

– Да.

– Спасибо, Гейб. Мне необходимо было это услышать.

Ее голос теперь звучал спокойно, хотя в нем еще слышались нотки сомнения.

– Скоро увидимся.

Габриэль положил телефон в карман и посмотрел на Этту, склонившуюся над столом и вплетающую в венок красные бусины.

Подойдя к ней, Гейб сказал:

– Кэтлин приедет на ярмарку. Я был бы признателен, если бы вы не упоминали при ней о том, что занимаетесь восстановлением нашей генеалогии.

Как и он, сестра знала, что их родителям на самом деле нет дела до предков, и Габриэлю не хотелось, чтобы у Этты появились подозрения, особенно теперь, когда она выполнила то, ради чего он ее нанял.

В его душе кипели эмоции, в мозгу звучало имя того человека, который возродит династию Ферфаксов – Мэтью Джон Коулридж.

– Хорошо, я ничего ей не скажу.

– Благодарю вас.

– Не за что. – Этта прикрепила на венок еще одну бусину и спросила: – Вы так и не ответили, почему не любите Рождество.

– Я к нему равнодушен, как и остальные члены нашей семьи. В детстве мне в этот день больше всего нравилась утренняя церковная служба – сам ритуал и те слова, которые при этом произносились. Но все, что происходило потом, было лишь рутиной. В этот день слуги всегда получали выходной, но Сара всегда оставляла для нас приготовленные блюда, которые нужно было лишь разогреть.

– Вы, наверное, обожали открывать рождественский чулок с подарками? Все дети любят это делать.

– Отец с матерью запрещали нам с сестрами что-нибудь дарить им или друг другу и всегда повторяли, что лучший подарок – это наш отказ от карманных денег. Они считали: лучше вложить деньги в восстановление поместья, чем потратить их на то, чтобы копить в доме ненужные вещи.

– Я понимаю, что поместье для вас очень важно. Однако подарки вовсе не обязательно должны быть дорогими.

– Недорогие тоже относились к категории «ненужного хлама».

Вообще-то Габриэля удручало не столько отсутствие подарков, сколько безрадостная атмосфера в доме. Никогда родители не предлагали ему и сестрам посмотреть вместе фильм или поиграть в настольные игры. Не звучал смех, даже разговоры сводились к минимуму. Хотя, казалось бы, жаловаться было не на что: ведь Гейб был сыт, одет, ему не грозили холод или опасность.