Обезьянья лапка

— Я бы вам не советовал верить ни одной из них, — произнес чисто выбритый мужчина добродушного вида, который до этого молчал. — Видите ли, когда моряк сходит на берег, он ведь что-нибудь должен рассказать, иначе его друзья будут сильно разочарованы.

— Однако широко известный факт, — уверенно перебил его первый говорящий, — что моряки весьма склонны наблюдать видения.

— Разумеется, — иронично отметил второй. — Обычно они их наблюдают вдвоем, а удар по нервной системе частенько заканчивается головной болью с утра.

— Вы сами-то никогда ничего не замечали? — поинтересовался скептик.

— Я в море с самого детства, — ответил он, — уже тридцать лет, и единственный чрезвычайный случай такого рода произошел со мной в тихой английской деревне.

— И что же это? — спросил еще один.

— Тогда я был еще молод, — ответил рассказчик, сделал затяжку из своей трубки и снисходительно взглянул на всю компанию. — Я только вернулся из Китая и, дожидаясь своих людей, надумал отправиться в деревню, чтобы наведаться к дяде и попросить его меня приютить. Когда я дошел до места, то выяснилось, что дом закрыт, а семья гостит на юге Франции. Однако, поскольку они собирались вернуться через пару дней, я решил разместиться в «Роял Джордж», весьма достойной гостинице, и там подождать их возвращения.

Первый день я провел неплохо, но под вечер меня начала тяготить скука, ведь в этом просторном старом здании я был единственным постояльцем, и следующим утром после позднего завтрака я покинул гостиницу с намерением устроить себе бодрящую дневную прогулку.

Я отправился в путь в прекрасном настроении, так как день выдался ясный и морозный, обрамленные железом дороги и подрезанные живые изгороди припорошил снег, а сама местность обладала очарованием новизны. Хоть она и была равнинной, ее покрывал густой лес, а мой путь пролегал мимо старых живописных деревушек.

Я с наслаждением перекусил хлебом и сыром, выпил пива в баре небольшой гостиницы и решил еще немного пройтись, перед тем как отправиться в обратный путь. Когда наконец я обнаружил, что зашел довольно далеко, то свернул на тропинку, перпендикулярную дороге, по которой шел, подумывая вернуться другим путем. Эта длинная тропка не петляла, но разделялась на несколько мелких, и на каждой из них тоже были развилки, которые, как я выяснил, пройдя по нескольким из них, уводили в трясину. Потом, устав от этого путешествия, я решил ориентироваться по маленькому компасу, который висел у меня на цепочке для часов, и двинуться домой напрямик.

Я сильно углубился в сторону болот, когда постепенно начал подниматься плотный туман, который уже некоторое время клубился по краям канав. Выйти из него не получалось; но благодаря своему компасу я хотя бы не ходил кругами, однако вместо этого проваливался в промерзшие канавы или спотыкался о корни в траве. Я придерживался выбранного курса, но в четыре часа, когда вдобавок к туману быстро сгустились сумерки, я был вынужден признать, что заблудился.

Теперь компас стал для меня бесполезным, и я тоскливо блуждал туда-сюда, иногда подавая голос в надежде, что меня услышит какой-нибудь проходящий мимо пастух или фермер. Наконец каким-то чудом мои ноги оказались на ухабистой дороге, которая вела через болота; я старался придерживаться этого маршрута, медленно шагая и нащупывая путь палкой. Некоторое время я шел, пока не услышал приближающиеся шаги.

Поравнявшись, мы с незнакомцем остановились. Он оказался крепко сложенным селянином; узнав о моем бедственном положении, он прошел со мной почти целую милю, показал дорогу и подробнейше объяснил, как добраться до расположенной примерно в трех милях деревни.

Я так устал, что три мили сошли бы за все десять; кроме того, чуть в стороне я смутно разглядел светящееся окно. Я указал на него, но мой спутник вздрогнул и беспокойно огляделся вокруг.

— Ничего путного там не ждите, — проговорил он торопливо.

— Почему же? — спросил я.

— Что-то там такое, сэр, — ответил он, — сам не знаю что, но в домике том раньше лесник жил, да вот только потом что-то худое случилось. Одни говорят, что бедняга энтот умом тронулся, другие — что зверь там какой-то поселился. А только что бы там ни было, лучше туда не соваться.

— Что ж, тогда я, пожалуй, пойду дальше, — сказал я. — Доброй ночи.

Он заспешил обратно, весело насвистывая, и вскоре шаги его стихли. В свою очередь я держался указанной им дороги, пока та не разделилась на три, каждая из которых для человека, незнакомого с местностью, вела прямо. Я уже замерз и устал, поэтому, передумав, не спеша зашагал назад к домику.

Поначалу все, что я мог разглядеть — это маленькое пятнышко света в окне. Я двигался в его сторону, а потом оно внезапно исчезло, и я обнаружил, что подошел к высокой изгороди. Я шел вдоль нее, пока не оказался у маленькой калитки и, осторожно открыв, не без волнения направился по длинной дорожке, которая вела к двери. Свет внутри не горел, не доносилось ни звука. Уже наполовину раскаиваясь в своем безрассудстве, я перехватил трость и легонько постучал ею по двери.