Обезьянья лапка

— Прошу прощения, — сказал я, приободренный его возвращением — я случайно опрокинул экран. С вашего позволения, я поставлю его на место.

— Не надо, — отозвался он. — Пусть все останется как есть. Хватит с нас темноты. Пора уж пролиться свету.

Он чиркнул спичкой и медленно зажег свечи. Тогда я разглядел лицо — то, что когда-то им было, — человека напротив; нечто вытянутое вроде волчьей морды, на которой сверкал в темноте единственный уцелевший глаз. Начиная догадываться о произошедшем, я испытал сильное смущение.

— Несколько лет назад мой сын обгорел в пожаре, — вздохнул старик. — С тех пор мы ведем очень уединенную жизнь. Когда вы появились у дверей, мы… — Его голос дрогнул. — Это — мой сын…

— Я думал, — простодушно сказал его сын, — что мне лучше просто не выходить к столу. Но так совпало, что сегодня мой день рождения, и отец даже слышать не хотел о том, чтобы я ужинал один. Вот мы и придумали этот дурацкий план с застольем без света. Извините, что напугал вас.

— Простите меня, — произнес я, потянулся через стол и пожал ему руку, — за то, что я так сглупил; если я и испугался вас, то только из-за темноты.

Заметив, что взгляд несчастного одинокого глаза несколько потеплел, а на щеках старика появился легкий румянец, я мысленно поблагодарил себя за последнюю фразу.

— Друзей у нас нет, — виновато протянул старик, — и искушение провести ужин в вашей компании было слишком сильным. К тому же у вас тоже, кажется, не намечалось иного развлечения.

— Любое другое доставило бы мне куда меньше удовольствия, — ответил я.

— Что ж, — сказал хозяин, приободрившись. — Теперь мы с вами уже знакомы, так что двигайте стулья поближе к огню, давайте проведем этот день рождения как полагается.

Он придвинул столик для бокалов к камину и достал коробку сигар, затем, поставив стул для жены, строго велел ей сесть и выпить со всеми. Может, беседа и не была искрометной, но разговор лился вполне оживленно, и вскоре в нашей компании уже царило веселье. Вечер пролетел так быстро, что мы едва поверили ушам, когда в тишине между фразами часы в коридоре пробили двенадцать.

— Последний тост перед сном, — объявил хозяин, бросив конец сигары в огонь и повернувшись к столику.

Мы уже произнесли несколько тостов до этого, но сейчас, когда старик встал и поднял свой бокал, в его движениях появилось нечто внушительное. Его рослая фигура, казалось, стала еще выше, голос звенел — он с гордостью смотрел на своего обезображенного сына.

— За здоровье детей, которых спас мой мальчик! — произнес он и выпил бокал до дна.

Сторож брату своему

— I —

Энтони Келлер, побледнев от потрясения, вышел, спотыкаясь, в прихожую и беззвучно закрыл за собой дверь в кабинет. Всего полчаса назад он вошел туда с Билли Уолкером, а теперь Уолкер никогда не покинет ее, если только его оттуда не вынесут.

Келлер достал карманные часы и снова убрал, так и не взглянув на них. Опустившись в кресло, он постарался унять дрожь в ногах и что-нибудь придумать. Настенные часы за закрытой дверью пробили девять. У него было десять часов; десять часов до того, как женщина, прислуживающая в его небольшом доме, выйдет утром на работу.

Десять часов! Мысли его не слушались. Нужно еще столько сделать, о стольком позаботиться. Боже! Если бы только он мог вернуть последние десять минут и прожить их по-другому. Если бы только Уолкер случайно не обмолвился о том, что не планировал сегодня приходить и что никто не знает, где он.

Он направился в дальнюю комнату, подошел к серванту и залпом выпил полбокала чистого виски. Ему показалось очевидным, что здесь все должно выглядеть обыденно. Гравюры на стенах, книга, оставленная им на столе корешком вверх — он отложил ее, чтобы пойти открыть постучавшему в дверь Уолкеру. Он до сих пор слышал стук в дверь, и…

Пустой бокал разбился у него в руке, и он простонал от резкой боли. В дверь снова постучали. Келлер на мгновение замер, дрожа мелкой дрожью, после чего вытер выступившую на ладони кровь, швырнул осколки в сторону и остановился в нерешительности. Вновь раздался стук, настолько громкий и настойчивый, что на одну лишь чудовищную секунду ему показалось, что звук может разбудить существо в соседней комнате. Наконец Келлер приблизился к двери и открыл. В прихожую зашел невысокий крепкий мужчина и шумно поздоровался.

— Я уж было подумал, что ты умер, — беззаботно произнес он. — Ну здравствуй!

— Порезался осколком стекла, — ответил ему Келлер сдавленным голосом.

— Погляди-ка, нужно перевязать, — сказал ему друг. — Есть чистый носовой платок?

Он направился в сторону двери и только собрался повернуть ручку, когда Келлер набросился на него и оттащил в сторону.

— Не там, — прохрипел он, — не там.

— Да в чем дело, черт возьми? — поинтересовался гость, глядя на него в изумлении.

К Келлеру вернулся голос.

— Там кое-кто есть, — произнес он. — Там кое-кто есть. Пойдем.

Он отвел гостя в дальнюю комнату и, сам не свой, жестом пригласил его сесть.