Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук

Эта и две последующие главы будут посвящены разновидностям мотиваций. В настоящей главе представлены довольно общие замечания по теме. В дальнейшем я сосредоточусь на двух специфических вопросах: эгоизм против альтруизма и временна́я близорукость против прозорливости. Эти вопросы дополняют друг друга, последний является вневременны́м вариантом первого, внеличностной оппозицией. Как мы увидим, они по сути связаны друг с другом в том смысле, что прозорливость может имитировать альтруизм.

Набор мотиваций человека – пирог, который можно нареза́ть по-разному. Хотя ни один из них не может претендовать на статус канонического, существует четыре подхода, которые представляются мне важными. Первый предполагает континуум мотиваций, второй и третий – трихотомию, четвертый – дихотомию. Классификации одновременно в чем-то сходные и любопытным образом различающиеся, что позволяет нам рассмотреть одно и то же поведение под разным углом зрения.

От интуитивного к рациональному

11 сентября 2001 года люди бросались из окон Всемирного торгового центра из-за непереносимой температуры. «Это вряд ли можно счесть добровольным выбором, – сказал Луис Гарсия, начальник пожарной охраны Нью-Йорка. – Если подвести человека к окну и создать такую температуру, есть веские основания полагать, что большинство людей будут вынуждены прыгнуть». Реальной альтернативы не было. Субъективно это можно сравнить с опытом тех, кто в отсутствие пресной пьет морскую воду. Они могут знать, что даже если морской воды выпить немного, все равно вступаешь на опасный путь: чем больше пьешь, тем сильнее жажда. И все-таки некоторые не могут устоять перед соблазном. Тяга к веществам, вызывающим привыкание, может рассматриваться в этом же ключе. Писатель XVIII века Бенджамин Раш предложил драматический пример. «Когда друзья стали уговаривать горького пьяницу бросить пить, он ответил: Если бы в одном конце комнаты стоял бочонок рома, а из другого постоянно стреляла бы пушка, я все-таки бы прошел прямо перед пушкой, чтобы заполучить ром». Сексуальное желание также может быть настолько сильным, чтобы заглушить соображения осторожности.

Интенсивность некоторых эмоций может быть такой, что они вытесняют остальные соображения. Например, чувство стыда может быть совершенно непереносимым, как это показывает пример американского морского адмирала, в 1996 году совершившего самоубийство накануне дня, когда должны были предать огласке, что он незаслуженно носил некоторые свои медали. Или же шесть случаев самоубийства среди французов после того, как было сообщено, что они потребляют порнографию для педофилов. Гнев тоже может стать непреодолимо сильной эмоцией, как это случалось 9 июля 2006 года, когда Зинедин Зидан на последних минутах финального матча ЧМ по футболу боднул своего итальянского оппонента головой в живот в ответ на провокацию на глазах 70 тысяч человек, присутствовавших на стадионе, и приблизительно миллиарда телезрителей по всему миру. Если бы перед этим он остановился и хотя бы на секунду задумался, то понял, что такое действие может стоить его команде победы и навредить личной репутации.

За исключением, возможно, только потребности прыгнуть из горящего здания Всемирного торгового центра, сомнительно, чтобы все эти желания были в буквальном смысле неодолимы, подобно тому как невозможно остановить камень, катящийся со склона. (Позыв ко сну может быть неодолимым, но засыпание не является действием, вот почему все попытки заставить себя заснуть обречены на неуспех.) Люди с продуктовой зависимостью иногда восприимчивы к ценам: когда те вырастают, они снижают потребление продукта[60]

. Люди в спасательных лодках иногда могут помешать друг другу пить соленую воду. Сексуальный соблазн и позыв к убийству безусловно можно преодолеть. Из-за своей интенсивности эти инстинктивные стремления, тем не менее, занимают крайнюю часть спектра человеческих мотиваций. У них есть потенциал (пусть даже не всегда реализуемый) блокировать сознательные установки, компромиссы и даже выбор.

В другой части спектра мы видим эталон (или скорее карикатуру) рационального агента, который не подвержен воздействию инстинктивных факторов, включая эмоции. Он действует только после того как тщательно (но не тщательнее, чем того требуют обстоятельства) взвесит последствия каждой имеющейся альтернативы. Рациональный генерал, менеджер высшего звена или врач обеспокоены исключительно тем, чтобы найти наилучшие средства для достижения объективной цели, такой как победа в войне, максимизация прибыли или спасение жизни. Субъективные желания или составляющие их основу инстинкты не включаются в это уравнение. Хотя в главе XI мы увидим, что концепция рациональности гораздо шире, чем эта бледная идея, она все же может послужить нам ориентиром.