Объяснение в любви

— Ты всегда воображал самое худшее! — яростно отпарировала она. — С самого начала ты принял как данность, что мы с Ренаном когда-то были близки. Но Ренан мой друг! — бушевала Анхела. — Верный, преданный, самый лучший друг! Он вошел в нашу жизнь именно тогда, когда нам отчаянно требовался защитник — любящий, нежный, самоотверженный! Он и я, мы ухаживали за моей матерью, когда она заболела! Ее мучительный недуг затянулся на годы! И вот тебе — результат этих кошмарных лет! — Дрожащей рукой Анхела указала на картину. — Мама хотела, чтобы Ренан запомнил ее такой. Не увядшим, измученным призраком последних отпущенных ей месяцев!

В аметистовых глазах стояли слезы. Молодая женщина отвернулась; грудь ее бурно вздымалась, щеки полыхали огнем.

— Так что Ренан увековечил ложь, — скрипнул зубами Клайв.

— А если и так? — отпарировала Анхела. — Кому какое дело, если этот вечно прекрасный образ не отражает грубую, безжалостную действительность?

— Вот откуда взялся образ зеркала, — задумчиво протянул Клайв.

— Да, — подтвердила молодая женщина, мысленно отдавая должное его проницательности. — Ренан умел нарисовать ее по памяти. Он безумно ее любил…

— И, однако же, нимало не колеблясь, продал картины, как только подвернулась возможность, — цинично напомнил Риджмонт. — И выдавал тебя за нее, чтобы придать истории пикантности и разрекламировать серию!

— Я не говорю, что Ренан Бенавенте безупречен, — топнула ногой Анхела. — Между прочим, картины выставлялись еще до того, как мать умерла! По ее же просьбе! Для ее удовольствия! Ее ужасно забавляло, когда люди принимали меня — за нее! А мы с Ренаном готовы были на все, чтобы напоследок ее порадовать! — Ослепительно-яркие, фиолетовые глаза вызывающе вспыхнули.

А зеленые, напротив, превратились в лед.

— Это все замечательно… Но тебе не кажется, что мне ты могла рассказать всю правду, как есть?

— А зачем бы? — яростно запротестовала она. — Ты получил, что хотел. Тебе была нужна нарисованная красавица. А я, — живая, настоящая, наделенная чувствами и душой, — тебя нисколечко не интересовала!

— Это неправда! — вспыхнул Клайв.

— Правда, — настаивала Анхела. — Ты всегда гордился тем, что увел у Бенавенте его роскошную сексапильную натурщицу! Не будь скандальной славы, не было бы и желания! Я всегда это знала.

Риджмонт промолчал. И для нее молчание это оказалось красноречивее слов. В последний раз оглянувшись на портрет матери, Анхела ласково провела пальчиком по родимому пятнышку на плече, грустно улыбнулась, чуть слышно шепнула: «Я люблю тебя, мамочка», — и, до боли сжав кулачки, направилась к двери.

— Куда ты?

— Домой, — отозвалась она, не оборачиваясь. — Здесь для меня не осталось ничего.

— Здесь остаюсь я, — глухо напомнил Клайв.

— Ничего подобного, — покачала головой Анхела. — Ты стоишь один на недосягаемой высоте. И мне до тебя не дотянуться. Это называется «социальная лестница». Ты порою спускаешься на нижнюю ступеньку, поразвлечься с представительницами «низов», а вот возвысить подружку до верхней ступени — это уж извините! — Молодая женщина горько рассмеялась. — Риджмонты женятся только на ровне. И милая маменька ждет от тебя именно этого.

— Оставь мою мать в покое, — рявкнул он.

— Но почему бы? — Анхела стремительно развернулась. Лицо Клайва дышало холодной отчужденностью: словно он уже взбирается вверх по пресловутой лестнице, с каждым шагом отдаляясь от нее. — По чести говоря, я даже благодарна твоей матери за ее сегодняшнюю выходку. Миссис Риджмонт привела меня в чувства, если угодно; заставила оглядеться и понять, что здесь, с тобой я просто-напросто зря растрачиваю жизнь.

— Зря растрачиваешь? Но почему? Не потому ли, что я до сих пор не сделал тебе предложения? — презрительно бросил он в ответ. — Я так понимаю, год назад ты поставила на меня все, что у тебя есть? Дай мужчине то, что ему вроде бы позарез нужно. Лги ему, води его за нос, уповая, что в один прекрасный день сорвешь банк и, став законной супругой миллионера, приберешь к рукам все его состояние. Так?

— Ах ты, самовлюбленный ублюдок! — яростно воскликнула она. — Я сделала ставку на любовь! Надеялась, глупая, что моя любовь настолько сильна, что пробудит к жизни хоть искру ответного чувства! Но этого не произошло, верно, Клайв? — Глаза ее заблестели, затмевая бриллиант на груди. — Даже спустя год нашей совместной жизни ты приходишь в ужас при одной только мысли о родительском неодобрении и поливаешь меня презрением за то, что у меня, видите ли, хватило самонадеянности считать, будто я достойна стать твоей женой!

— Я не тебя в тот момент стыдился! — негодующе выкрикнул Клайв. — Я устыдился собственной матери!

Но слова его упали в пустоту. Анхела скрылась за дверью. Секунд пять он стоял на месте, кипя от бессильной ярости: пусть себе уходит, гордясь собственной так называемой правотой! Но тут Клайв вспомнил про оставшийся в спальне чемодан: запаковать его — дело нескольких минут!

С губ его срывались проклятия. В груди бушевали обида и гнев. Но страх уже погнал его вперед. О, что за ненавистная, что за кошмарная гамма чувств!