А теперь представьте себе освободителей, участвующих в воинственном вмешательстве. Лаборатория тщательно изучается. Разведчики дают информацию о том, что где находится и как добраться до животных. Однажды ночью имеет место взлом, который приносит спасение двадцати кроликам, сорока мышам, шести собакам и двум шимпанзе. Оборудование, которое использовалось в экспериментах, уничтожается или повреждается наряду с дорогими компьютерами и другим имуществом. Животных отвозят в заповедники, где они могут жить до конца своих дней в мире и покое. Тем временем полиция занята поиском улик. Исследователи высказывают СМИ свое негодование в связи с кражей животных и уничтожением собственности, распинаясь на тему того, что наука отброшена на столетие назад.
Потом в один прекрасный день кто-то из вивисекторов получает письмо с просьбой прекратить заниматься тем, чем он занимается, в противном случае ему предстоит стать жертвой последствий отказа. Разумеется, исследователь продолжает свою жестокую работу. Спустя неделю он садится в свою машину, и она взрывается, навсегда ставя крест на всех его проектах. Другие исследователи тоже получают анонимные письма, в которых и им предлагается перестать убивать животных, в противном случае их аналогичным образом придется остановить.
В результате исследователи начинают требовать защиты у полиции и спецслужб. Лаборатория превращается в крепость. Рабочее настроение и боевой дух исследователей ниже некуда. Они не чувствуют себя в безопасности даже дома. Кто-то предпочитает уволиться или устроиться в другую лабораторию. Некоторые аспиранты и дети исследователей решают, что опыты на животных слишком опасны и выбирают другую карьеру. Очень скоро стоимость частной охраны или оплаты полицейской защиты сокращает масштабы экспериментов, потому что бюджет лаборатории расходуется на меры безопасности, а общественность начинает злиться на лабораторию за то, что та тратит деньги налогоплательщиков на подобные нужды.
Итак, мы рассмотрели два сценария атаки на вивисекцию. В рамках первого писались письма, делались заявления, продавались газеты, публика развлекалась, а животные продолжали страдать и умирать. Второй вариант позволил освободить животных, нейтрализовать серийного убийцу животных и сократить страдания животных путем террора и деморализации. Когда люди говорят, что для них это уже слишком, освободители уточняют, что бы те сказали, если бы речь шла о членах их семьи, которых кто-то пытал бы и убивал. Стояли бы они снаружи лабораторий, скандируя лозунги? Писали бы письма конгрессменам? Или сделали бы все возможное, чтобы остановить ублюдков, убивающих их родственников? Освободители утверждают, что если бы человек был в состоянии представить себя сражающимся за свою семью, состоящую из людей, он бы смог представить себя сражающимся за животных.
Освободители подчеркивают, что угрозы смерти могут деморализовать не только вивисекторов. Исполнительные директоры фармацевтических компаний, скотоводы, разводчики животных, сотрудники скотобоен, владельцы зоомагазинов, дровосеки, трапперы, охотники и все остальные угнетатели животных, все они — мишени для военного вмешательства. Можно саботировать охоту посредством создания шума, призванного отпугнуть животных от охотников, а можно вести себя, как охотник, и пристрелить кого-нибудь из убийц. Разница между эффектами, оказанными этими двумя подходами, колоссальна. Освободители посвящают себя борьбе, которая делает угнетение животных менее приятным времяпрепровождением и более опасным видом заработка.
Они предлагают инструкцию по военному вмешательству. Вот как они объясняют свою философию: