Облако возмездия

— Вы это, должно быть, намекаете на эксцесс с господином Нетроем? Пора бы уже забыть. Всяко, знаете, бывает. Иногда исполнитель выходит из-под контроля и творит отсебятину. Но дело есть дело, и оно превыше всего. Кстати, куда запропал наш писатель, вы не в курсе? Мы совсем потеряли его из виду.

— Хотела бы вас спросить о том же.

— Значит, не знаете? Странно, странно… Был человек — и нет человека.

— Ну, может, спрятался где. В кустах отлеживается.

— В каких еще кустах? О чем вы говорите? Мы все проверили, нет его нигде.

— Погодите, это что же получается? Вы хотите сказать, что сканируете… не знаю… что контролируете всю зону? Отслеживаете, кто здесь находится, что делает и куда направляется?

— А как же! Иначе и быть не может.

— Что же вы тогда за писателем не уследили?

— Ну, что сказать? Мы ему не няньки. Если кто-то решил утонуть, его не удержишь. Да и бог с ним! Не будем зацикливаться на второстепенном.

— Нет человека, нет проблемы?

— Человек вообще не проблема. Надо только найти к нему подход.

— А это бывает нелегко.

— Бывает просто мало времени.

— Поэтому, слежка и контроль?

— Не слежка — слежение. Это, согласитесь, совсем другой уровень. А контроль так и вовсе — краеугольный камень теории управления.

— И власти.

— Что власть? Игрушка для социально озабоченных индивидов. Сама по себе она ни о чем. Но, как инструмент для достижения великих целей, как дубина, которой можно сокрушить горы на пути, — да, без нее не обойтись. Только не каждому ведь дано и простую-то цель наметить, горизонт планирования — максимум до вечера. Разве это глубина? Куда это вообще годится? Но у нас-то как раз цель имеется, и про нее вам все известно.

— Да уж, наслышана.

— И ваше мнение насчет нее не переменилось?

— Нет, не переменилось.

— Искренне жаль. Мы все же надеялись на подвижки вашего сознания.

— Активно, надо сказать, надеялись. Не стоило. Обойдетесь без моей помощи.

— Да это понятно, что обойдемся. В любом случае, как вы и говорите, мы своего добьемся, чуть раньше, чуть позже, в принципе, без разницы. Перед нами — вечность! И мы работаем в долгую над ее освоением, неустанно и четко, как швейцарские часы.

— В чем тогда дело?

— Нам вас, умницу и красавицу, жалко.

— Ой!

— Вот вы думаете, что свет выключили — и все, шито крыто? Нет, это не так. Мы все прекрасно видели, чем вы тут занимались.

У Лимбо все оборвалось внутри. Вот черт, подумала она, засыпалась! Но постаралась сохранить невозмутимость. При таком неверном и скудном освещении это было не трудно.

— Почему же не воспрепятствовали? — спросила она бесцветным голосом, так, что сама не услышала. Но Пыря-то услышал. Пыря слышал все.

— А зачем? — вернул он вопрос обратно. — Вот теперь вы сидите на бомбе, которую сами же зарядили, и таймер тикает под вашим, простите, задом, время истекает, и с каждой секундой приближается Армагеддон. Правильно?

— Апокалипсис приближается.

— Да пофиг! Не будем цепляться к словам. Все приближается! Следовательно, с каждой секундой ваши шансы на то, что удастся избежать гибели, тают.

— Что ж, вы тоже погибнете. И это, мазафак, искупает все, и все оправдывает.

— Ну, мы-то в рай попадем, а вы здесь просто сдохнете. Испаритесь, как мутная капля. И воспоминаний не останется.

— Ну-ка, ну-ка, за какие такие заслуги вы — в рай?

— Да просто! Как нельзя дважды расстреливать, так повторно и в ад не отправляют. А вот вы точно в аду окажетесь. Согласитесь, что заслужили?

— Плевать. Ради того, чтобы убрать вас с планеты, хоть куда, я готова и в ад, и в рай.

— Тут вы, дорогая Лаура, просчитались.

— Ненавижу это имя!

— Да ладно вам! Ненавидит она… Откуда вам знать, что такое настоящая ненависть? Скучно, девочка.

— Оставьте мою ненависть мне, ладно? Я сама с ней разберусь. Она вполне человеческая и объяснимая. А вот ваша… Вы-то сами, при всем благообразии, накачаны ненавистью под завязку. А разве вы не знаете, что никакое дело, основанное на ненависти, не жизнеспособно?

— Ненависть, это всего лишь отсутствие любви. Отзвук, эффект, вызванный разочарованием в ней. Но это все пустое. Есть идеи, которые перерастают великие, не спорю, понятия любви и ненависти. Намного перерастают. Наш случай именно из этого ряда.

— Поэтому вы запросто жертвуете жизнями ни в чем не повинных людей?

— Каких людей?

— Да хоть бы здешнего персонала!

— Ах, эти… Я вас умоляю! Трупы — не люди. Люди их давно покинули.

— И поэтому вы скармливаете их тому монстру? — показывая направление и то, что имела в виду, она качнула головой куда-то назад, за спину. — Кормите ими муху? — пояснила.

— А чем прикажете ее кормить? — воскликнул в ответ — святая простота — Пыря. — Ведь она же плотоядная!

При этих его словах Лимбо почувствовала, как холодок вновь запустил свои противные ручонки ей под одежду. Она воззрилась на Пырю, не найдя подходящих слов отреагировать устно, только судорожно сглотнула.

— Что вас так удивило? — веселился альфа. Он был явно доволен произведенным эффектом. — Мы ведь вам говорили, что повелевать мертвыми организмами одна из наших специализаций.

— Так что же получается, они — зомби? — обрела, наконец, дар речи Лимбо.