Облако возмездия

— Так все и есть. Я, правда, на той горе, настоящей, что на берегу Повенецкого залива, никогда не бывала, поэтому и рассказать о ней ничего не могу. Наша гостиница лишь какое-то, достаточно кривое и слабое, ее отражение. Отблеск, отсвет — как угодно. Отзвук. Эхо. Возможно, не единственное. Такие же отражения имеют и другие волшебные, сказочные места. Но у всех у них есть одна особенность: если ты не склонен к восприятию необычного, ничего и не увидишь. А ты, оказалось, склонен.

— Я же писатель, фантаст! Я эту необычность повсюду выискиваю. Считаешь, это параллельные реальности?

— Не параллельные. И вообще, здесь нечто другое. Потому что не реальность. Не наша реальность.

— А нечистая сила? Она тоже не реальность? Все выдумано? Не более чем красивое предание?

— Она как раз реальность. Но совсем другая.

— А что же? А как же вот это вот все? Я уже запутался: то реальность, то не реальность…

— Что тебе сказать? Ты в своих романах тоже сочиняешь, творишь некую реальность — и после она где-то существует. Мир безграничен, в нем для всего находится место. Может, кто-то однажды попадет в твою реальность и будет дивиться: этого не может быть! Не может. Но вот же, есть! Так и Мянь-гора наша, не может быть, но есть. А с нечистой силой у нас договор, мы к ним не суемся, они к нам. И никаких проблем. Нет, какие-то пересечения случаются, но они не более опасны, чем, скажем, сны. Просто наш местный колорит. Вот так. Так и живем.

— Нормально живете. Весело.

— Спасибо. Но на самом деле, конечно, не совсем нормально.

— Знаешь, после этой ночи с тобой я всегда буду желать, чтобы Мянь-гора мне снова приснилась.

— О! Какой ты, оказывается, милый. Завидую тебе. К сожалению, мне сны не снятся.

— Правда? Отчего же?

— Такова данность.

— Это нельзя исправить? Или вылечить?

— Не знаю. Боюсь, что нет. Я ведь одна из сестер.

— Что же в этом криминального?

— Сестры, если ты помнишь, живя на стоящих рядом двух горах, пекли блины и бросали их друг другу.

— Да.

— Ничего тебе не напоминает?

— В смысле?

— Бросали по воздуху, по небу? Господи! Это же образы солнца и луны!

— А, да-да! Точно! Как я…

— Одна из нас солнечная, другая лунная. День и ночь. Поэтому, мы не можем быть вместе, рядом. На уровне хронометрии.

— Ай-яй-яй! Как же это вас угораздило?

— Об этом лучше спросить у родителей.

— Кто у нас родители?

— Про родителей как-нибудь в другой раз. А лучше и вовсе их не поминать просто так, всуе.

— Пф! Как скажешь. Где же в этой истории собака зарылась?

— Рядом с тобой.

— Не понял?

— Как меня в ресторане Елистрат назвал, помнишь? Вот, это я и есть. И всегда ей была. Всегда имела характер стервический. Ну, уродилась такой, пес его знает, почему, плюс, тяжелые условия жизнедеятельности. Ночные, как ты помнишь. Ночь на все и на всех накладывает свой отпечаток, ночью не до нежностей и сантиментов.

— Мне кажется, наоборот. Ночь нежна!

— Тем не менее, без сестры я скучала, как и она по мне, нам хотелось быть вместе. Вот она мне однажды и сказала: продай собаку свою, и приходи за расчетом на Мянь-гору. Не этими словами, конечно, но, по сути — так. Слова после молва подобрала. То есть, это значит: оставь свой сучий характер там, где ты есть, и приходи домой. Ведь Мянь-гора наш общий дом.

— Что же ты?

— Так и сделала. И честно пыталась быть хорошей, любить сестру, и все такое. Но быть хорошей это не про меня. К сожалению, или к счастью, не знаю. Короче говоря, вскоре натура моя вновь взяла верх, и я принялась за старое. Однажды я увела у Мины жениха.

— У Нины?

— Мы зовем ее Миной.

— Так. И что дальше?

— Конечно, она мне этого не простила. Тем более что с моей стороны не было никакого чувства, а была лишь прихоть. После этого мы вновь разошлись, не пространственно, а во времени. Поделили сутки пополам и перестали общаться. Стараемся, во всяком случае, избегать друг друга. Она директор с семи утра до семи вечера, я — с семи вечера до семи утра. При таком разделении, как ты понимаешь, она все больше чахнет в кабинете, не имея возможности устроить личную жизнь, я, напротив, захлебываюсь в ее бурлении. И ей, и мне нужны перемены, но мы обе, похоже, в тупике, причем давно, и не можем из него выбраться. Получается замкнутый круг, ловушка: чем дольше мы не разговариваем, тем трудней начать разговор, тем невозможней сделать шаг навстречу.

— Что тут скажешь… Печально.

— Да, невероятно. И, знаешь, тебя я тоже увела у нее. Ведь она на тебя запала, со всеми книгами твоими. Она могла встретиться с тобой, если бы я разрешила. Но я ей не позволила. Просто потому, что наступило мое время, а ты показался мне интересным и достойным кандидатом. Да и из вредности, из-за своего собачьего характера.

— Звучит обидно.

— Говорю, как есть.

— То-то я не понял, откуда ты взялась. Ну, там, в ресторане.

— А ты что, заметил подмену?

— Конечно. Солнце и луна, вообще-то, разные.

— И тебе было все равно?