Облава на волков

В мастерскую зашли двое клиентов. Стоян зажег лампу и повел с ними разговор, а я вышел и садом прошел к полям. Мне хотелось подышать свежим воздухом и подумать обо всем, что было связано с Нушей. Меня переполняло ощущение, что жизнь моя преобразилась, счастливое прозрение говорило мне, что Нушу привел ко мне чистый порыв любви и что она никогда меня не оставит. Я же должен был ее прогнать, прогнать решительно и бесповоротно. Да, все сложилось так, что мое счастье зависело от внешних обстоятельств. Отец Нуши был уличен в том, что он предал наших товарищей. Мы много раз обсуждали это предательство с несколькими коммунистами села, приезжал разъяснить нам этот случай и представитель околийского комитета партии. Подобно автору детективного романа, он задал нам загадку, которую мы сами должны были разгадать. Преступление налицо, но кто преступник? В отличие от авторов детективных романов, посланец околийского комитета, как мы поняли, сам не знал, кто преступник. Знал он столько же, сколько мы. В начале февраля 1943 года у Петра Пашова украли брезентовую покрышку с молотилки. Перед этим мой брат получил задание найти брезент и сшить из него десять ветровок. Купить столько брезента было невозможно. Единственным способом раздобыть его было украсть брезентовую покрышку с молотилки Баракова. Стою Бараков был самый зажиточный человек в селе, у него было четыреста декаров земли, была и молотилка. Один из трех его сыновей, самый младший, Михо, был ремсистом, и мы поставили перед ним задачу экспроприировать отца. Оказалось, однако, что их молотилка стоит без покрышки, и Михо указал нам на Петра Пашова из соседнего села Житница. Пашов и Бараков были женаты на дочерях двух сестер, но из-за старой вражды родственных отношений не поддерживали. И дети их не знались, только Михо не поддавался предрассудкам и ходил в дом Пашовых к своей троюродной сестре Нуше. Он ухаживал за какой-то ее одноклассницей, бывал у нее на городской квартире, а когда ездил на автобусе в город или из города, заходил к Пашовым домой. Так или иначе, Михо хорошо знал этот дом и сам предложил похитить покрышку с молотилки, если мы дадим ему двух помощников. Мы отправили его около полуночи на телеге, и на рассвете покрышка была уже у нас. На наше счастье, как раз тогда пошел снег и засыпал следы. Но Михо Бараков вселил в нас тревогу. Когда двое других ребят ушли домой, он остался, чтобы отчитаться об операции, и предупредил нас, что полиция, возможно, в ближайшее время нагрянет к нам, поскольку Петр Пашов видел их и узнал. Точнее, видел и узнал именно его. Пока двое других тащили брезент на улицу, Михо стоял в стороне, у дома, и наблюдал. Петр Пашов возник, как привидение, прямо перед ним — протяни руку и дотронешься. Он был без шапки, в накинутом на плечи полушубке, сказал только: «Эге!» — и отступил назад. Михо пришло было в голову объяснить ему, в чем дело, но тот, отойдя к дому, мгновенно исчез. С той стороны выскочили собаки, набросились на Михо с лаем, перебудили и всех соседских собак. Михо не сказал двум другим ребятам о встрече с Петром Пашовым, чтобы те не запаниковали и, главное, не признавались бы в полиции, если дело дойдет до следствия. Если Петр Пашов сообщит властям, говорил Михо, я буду отрицать, что он видел меня во дворе, и он не сможет ничего доказать. Все знают, что его сын — коммунист, и подозрение падет на него. Не может ведь быть, чтобы коммунисты выносили что-то со двора своего же товарища, а тот чтобы ничего об этом не знал. Петру Пашову придется крепко подумать, что ему дороже — кусок брезента или сын. Кроме того, мы должны его поберечь. Он человек зажиточный и может нам еще пригодиться…