Облетая солнце

Мы ужинали в угнетающем молчании. Мне казалось, атмосфера давит на меня — громоздкая мебель в комнате, слуги, передвигающиеся почти бесшумно. Мне хотелось закрыть глаза, зажать уши и кричать, кричать от отчаяния, но я должна была терпеливо сносить это семейное действо, так как иного выхода не было. Я понимала, что Джок просто в ужасе от того, что я могу скомпрометировать его. Это все, что его беспокоило в нашей жизни, и точно мерзкий паук, он опутывал меня гадкой металлической паутиной, набрасывая ее, точно мотки проволоки, на забор. Да, строить заборы он умел мастерски. Это мне было известно с самого начала, но я даже не представляла себе, как тошно сидеть за таким забором, как душит мучительное отчаяние. Едва дождавшись окончания трапезы, я встала и, извинившись, направилась в гостевую спальню, где теперь спала. Я чувствовала себя морально раздавленной и почти физически ощущала душевную боль, точно с десяток лошадей пинали меня копытами. Ночью я не сомкнула глаз, а едва рассвело, села за руль фургона и уехала. Обычно я оставалась на ланч в воскресенье, но не в этот раз — все это было слишком.

Вернувшись в Сойсамбу, я погрузилась в работу. Предупреждения и наставления Джока время от времени всплывали в памяти, но только когда я оставалась одна. Я вообще старалась не думать о нем. Мне очень хотелось вымести поскорее весь этот мусор из головы, чтобы сосредоточиться на лошадях. Я старалась тщательнее проработать график кормления и тренировок, сама выезжала по утрам на моих подопечных, чтобы быть в курсе всех изменений, происходивших с ними, и все внимательно проанализировать. Надо отметить, Династи и моя вторая лошадь, Шедоу Кантри, значительно улучшили показатели. Но до отличной формы, о которой я мечтала, было еще далеко. С мыслями о питомцах я каждый день ложилась спать, с ними и просыпалась, так что моим собственным сомнениям места в голове не оставалось. Работа была главным моим лекарем. Только она имела значение, только она помогала выстоять.

Наконец наступил самый важный день — день сдачи экзамена на лицензию. Ди повез меня на машине в Найроби. Под рокот мотора мы обсуждали предстоящие скачки на Кубок Джубаленд, прикидывали ставки и возможности конкурентов. О самом экзамене мы старались даже не упоминать. Нервы у меня и так были на пределе. Мне страшно хотелось, чтобы в этот день рядом со мной оказался отец — мне очень его не хватало. О Джоке тоже речи не шло. Единственное, что я знала точно, — Ди это тоже знал, — только лицензия поможет мне от него избавиться. Приехав в Найроби и оказавшись в тесном, душном офисе уполномоченного экзаменатора, проктора, я старалась вести себя уверенно, не давать волю сомнениям. Взглянув в тусклые глаза чиновника, я ясно прочитала в них насмешливое пренебрежение, но не спасовала. Он был маршалом, главным исполнительным лицом Кенийской Королевской гоночной ассоциации, и мне вполне были понятны его мысли. Глядя на меня с другого края широкого чиновничьего стола, он явно думал, что это просто недоразумение. Женщины еще ни разу не становились скаковыми тренерами, даже в метрополии, а уж тем более здесь, в Кении. К тому же мне всего девятнадцать лет. Но я привыкла к тому, что меня недооценивают. Так от меня когда-то отворачивали носы Киби и его дружки, пока я не поставила их на место, рассказав историю о Пэдди. Что думал про себя этот чиновник? Женщина, к тому же такая молодая, разве она на что-то способна? Но его сомнения, как и всегда, только подхлестнули меня, заставив прыгнуть выше головы. Мне страшно хотелось доказать, что он не прав.