Облетая солнце

Кения — бескрайняя страна, но от чужих любопытных глаз не спрячешься и здесь. Общество белых поселенцев представляло собой тесный мирок, в котором все обо всём знали. Особенно то, что касалось личных дел — кто с кем и как живет. Пока я сидела в девицах, я могла позволить себе жить как захочется, не обращая внимания на мнение окружающих, но как только стала женой состоятельного землевладельца… Тут уж извольте соблюдать правила. Так что регулярно, раз в пару-тройку недель по субботам я вынуждена была отправляться домой и изображать из себя жену. Ди научил меня водить машину и предоставил дряхлый фургон, на котором он перевозил инструмент и всякий прочий скарб. Я обожала езду на лошади, меня увлекали пейзажи, открывающиеся взору. Но автомобиль тоже имел свои преимущества. И в первую очередь — скорость. Я сделалась горячей поклонницей быстрой езды. Это было даже увлекательно: пробираться по узкой, размякшей дороге, объезжая выбоины, сжав зубы от ощущения опасности, все лицо и волосы — в красной дорожной пыли. Дороги в Кении полны опасностей — можно угодить в грязевое болото, и тогда все, закрутит — не выберешься. Встречались места и похуже, я точно знала, случись какая поломка в таком месте — это настоящая катастрофа. Но препятствия и опасности только усиливали азарт — особенно на первой дюжине миль. Увы, чем ближе я подъезжала к Нджоро, тем быстрее улетучивалось чувство свободы, опьянявшее меня. Не помогал даже автомобиль. Я не могла не отдавать себе отчета в том, как крепко держит меня Джок на крючке. Моя жизнь мне не принадлежала. Его склизкие назойливые лапки, тянущиеся к горлу, я ощутила сразу, как только дала согласие на его предложение. Просто я старалась до поры до времени не обращать на это внимание. Теперь же, увязая все глубже, я чувствовала, что задыхаюсь, меня точно затягивало в болото, и чем больше я сопротивлялась, тем коварнее и сильнее становились путы. Нджоро всегда был для меня родным домом, местом, которое не сравнится ни с каким другим на земле. Теперь же даже несколько дней, проведенных под одной крышей с Джоком, ради того, чтобы создать благопристойное впечатление у соседских фермеров, сделались для меня пыткой. Каждый раз повторялось одно и то же. Джок поджидал меня и, припарковав фургон, приветствовал меня дежурным поцелуем в щеку. Мы сидели на веранде, потягивая виски, и обсуждали, что произошло на ферме за время моего отсутствия. Слуги суетились вокруг, изображая радость, что видят хозяйку дома. Но как только темнело и мы с Джоком оставались наедине, настроение быстро портилось. Никакого интереса ко мне как к женщине Джок не проявлял — ничего не изменилось со времени нашей несчастной брачной ночи. Но все его вопросы, все его замечания, касающиеся моей работы у Ди, ярко иллюстрировали то обстоятельство, что он считает меня своей собственностью.

— Ди присматривает за тобой? — деловито интересовался он. — Следит, чтобы с тобой ничего не случилось?

— А что ты имеешь в виду? — Я пожимала плечами.

— Ну, ты же дикарка, ты и понятия не имеешь, как надо вести себя, у тебя свой взгляд на все, — распинался он. — Как у того мальчугана из масаи, с которым я тебя впервые увидел.

— Ты имеешь в виду Киби? — холодно поинтересовалась я.

— Да, да, верно.

Он взял стакан с виски и отхлебнул.

— Ты же недалеко от него ушла, верно?

— Я не понимаю, на что ты все время намекаешь? — возмутилась я. — Мне помнится, ты восхищался, как метко мы тогда с Киби стреляли. Теперь тебе все это уже не нравится? Теперь я в твоем представлении дикарка?

— Я только хочу сказать, что все, что ты делаешь, бросает тень на меня. — (Ну да, о ком же еще он заботится, только о себе, конечно.) — Ты выросла здесь, не зная правил приличия. Бог знает с кем общаясь, бог знает чем занимаясь… А теперь ты там вертишься у Ди. Женщина в окружении мужчин. Тут недалеко и до беды.

— Я там работаю, а не развлекаюсь с кучей любовников, — отрезала я.

— Если ты только осмелишься, я немедленно узнаю об этом. — Он хищно прищурил глазки. — Имей в виду. Ты и так поставила меня в щекотливое положение.

— В какое такое положение?! — воскликнула я. — Дай мне развод и сиди со своей репутацией, ни о чем не переживая.

Он вспыхнул и хотел что-то ответить, но в это время в комнате за спиной послышался шорох. Бараса, наш слуга, вышел на веранду.

— Господин желает, чтобы ужин накрыли здесь? — спросил он, наклонив голову и всем видом показывая, что вовсе не желал нас прерывать.

— Нет, распорядись, чтобы накрыли в доме, Бараса, мы сейчас придем, — быстро ответил Джок и многозначительно взглянул на меня, мол, видишь, они обращаются ко мне, а ведь это твои обязанности.

— Ты хочешь сказать, что слугам бессмысленно рассказывать сказки, они все узнают, — поинтересовалась я.

— Я имею в виду, что они безошибочно определяют, в чью пользу счет, — ответил он важно, — кто здесь главный.

— Меня вообще не волнует, кто и что считает, — отмахнулась я.

— Увы, тебе придется принять это во внимание, — ядовито парировал он.