Обломок молнии

Ксана молча прислонилась к забору. И пока он устанавливал в траве свой передатчик, чутко прислушивалась. Вот будет номер, если их обоих застукают здесь, в темноте. Кто? Неважно. Хотя бы тетя Паша. Что тут скажешь? Все равно она не сумеет толком объяснить ничего. Потому что и сама не знает… И Ксана потихоньку начала злиться: «Снова сидеть здесь целую ночь. А зачем? Не мешало бы ему все же рассказать, в чем тут дело. Ну, хотя бы намеком. Словом, что-нибудь должна она все-таки знать. А то — распоряжается, подумаешь, начальник».

Вандышев подошел, близко наклонился к ней.

— Ты как, в форме сегодня? Хоть немного-то спала?

— В форме, — резко ответила Ксана.

— Эге-ге, — насмешливо протянул Вандышев. — Нам, кажется, хочется домой, баиньки!

Ксана испугалась: не прогнал бы.

— Ничего подобного!

— Да? На всякий случай имей в виду, сегодня замена у меня найдется.

— Нет, а все-таки должна я знать? — шепотом заспорила Ксана. — Кого ловим, за что, могу я все-таки знать?

Вандышев молчал. Лицо его казалось темным, только глаза светились совсем близко, широкие, неподвижные.

— А знаешь, бывает и так, — ответил наконец он. — После узнаешь. Бывает.

Он сдержанно улыбнулся, кивнул, заправил за ухо длинную прядь волос.

— Теперь будь особенно внимательна.

— Да?

— Первое: слушай в оба. Второе: смотри в оба. Третье… — он замялся. — Третье. Значит, не высовывайся. Возможно, будет жарко… В общем, если зашумят… Замри.

— Драка? Брать будем? — оживилась Ксана. — А как у тебя с оружием?

Вандышев фыркнул, тут же зажал себе ладонью рот, оглянулся.

— Ну, ты и сильна! Оружие! Ха-ха. Маленькая, а понимает.

Он посерьезнел.

— Ну, все. Летучка кончена. Полезай. Инструкцию помнишь?

— Помню, — шепнула Ксана уже сверху.

Широкий двор внизу белел под месяцем, белели крыши, изгороди, вся деревня будто мелом посыпана. Ксане представилось вдруг, как она сама-то выглядит сейчас: белая фигурка на заборе. Смешно и нелепо. Да и опасно, вся на виду. Пригнулась, обняла руками столб, может, так незаметнее. С нетерпением вглядывалась в зарешеченные черные окошки, хотелось, чтобы все произошло поскорее, чтобы уже сейчас…

Как и вчера, Вандышев кому-то сообщил, что «операция началась», словом, все происходило будто в точности как и вчера. И все же это была другая, совсем непохожая ночь. И кузнечики стрекотали по-особому, жарко, оглушительно; показалось Ксане, что весь мир заполнен сегодня кузнечиками, что обступают они со всех сторон. Или это звезды вместе с ними стрекочут? Хор звезд. Ксана взглянула на небо. Западный край темнел, ширилось черное полотнище, росло. Звезды убегали от него, сухие, яркие. Широко полыхнуло теплым ветром. «Душно. Зря только стеганку надела. Сиди вот теперь».

В соседнем дворе скрипнул колодезный журавль, стукнула крышка. Ксана насторожилась… Ничего. Воду кто-то брал. «И ночью, значит, за водой ходят. Бывает». Что-то звякнуло в углу двора. Или показалось? Ксана изо всех сил всматривалась, но уже совсем стемнело, даже белой дорожки от крыльца до калитки не видать. «Да, обстановочка… В такой темноте слон мимо пройдет, и то не заметишь».

— Не спишь? — окликнул Вандышев.

— Нет.

«Сам не усни смотри, — подумала Ксана. — На траве-то мягко. Здесь, на заборе, не захрапишь… Только скучно. Надоело. Что толку сидеть, все равно ничего не случится. Как вчера. А если ничего не выйдет, неужели и завтра сидеть тут? Ой! Нет, уж спасибо. Впрочем, интересно все же, чем это кончится…» На улице зашумели веселые голоса. Кто-то напевал, кто-то бренчал на гитаре. «Из кино, видно, возвращаются. Значит, Ирка и Люба сейчас домой придут, залягут. Расскажут завтра, что за фильм». И снова все стихло. Внезапно но краю неба полыхнуло оранжевым. Вспыхнуло бесшумно и погасло. И тут же налетел упругий, теплый ветер, закипел в тополевых верхушках.