Обман

– По-моему, это совсем не очевидно. Пациенты могли оставить их для других пациентов. Мы уже сталкивались с таким раньше. Помните случай, когда Фрэнки и Гарри устроили игру «найди валиум»? Оставляли зашифрованные записки, где спрятано лекарство, которое одному из них прописали, а другие хотели использовать для оттяжки? У нас здесь по меньшей мере сотня алкоголиков. Возможно, в этом и кроется ответ. – Отвлеки их внимание, пусть думают о ком угодно, только не о тебе.

«Можно ли снять отпечатки пальцев с бутылок? Ведь нельзя же, правда? Могут ли они как-то связать их с Ричардом? Или со мной?»

– Все бутылки, обнаруженные Сэлом и другими, были пустыми. Правда, у нас и раньше бывали прецеденты, когда пациенты находили способы пронести в больницу алкоголь или наркотики, но я не уверена, что это такой случай. Что действительно странно, это алкоголь премиум-класса, а не дешевая бурда. «Грей Гуз», «Патрон Сильвер», только дорогие бренды. И это не одна-две бутылочки. За последние несколько недель их число растет.

Излагая подробности, Рэйчел старается не смотреть ни на кого слишком долго или пристально, чтобы не это не выглядело так, будто она подозревает или обвиняет конкретного человека. Но мне все время кажется, что я чувствую ее взгляд на себе.

14 февраля, 11:01

Сегодня Ричард выглядит встревоженным. Он сидит очень прямо, не знает, куда деть руки, шелестит газетами, возится с застежками. Я смотрю на него с подозрением, и он начинает говорить:

– Я знаю, что вам было реально тяжело рассказать мне о своем диагнозе. Поэтому решил, что будет справедливо, если я расскажу вам о самом тяжелом и ужасном случае в моей жизни.

– Прежде чем мы приступим к историям, мне нужно с вами поговорить. – Я наклоняюсь вперед и опираюсь локтями о колени. – Это ведь вы разбросали по отделению пустые бутылки?

– Бутылки? Какие бутылки? А… эти. – Видимо, Ричард уже погрузился в воспоминания.

– Да, эти. Что вы с ними делали? Уборщики и пациенты начали их находить. Повсюду. Нельзя же шантажировать меня этим бухлом и моей тайной и в то же время так себя подставлять. Вас застукают.

– Я не разбрасывал их, а выбрасывал. По одной или две, в разные корзины для мусора, в разных частях отделения. Никогда рядом с вашим кабинетом или своей комнатой. Только в местах, куда имеют доступ все. Они никогда не узнают, что это я. И уж точно никак не подумают на вас.

– У нас даже было совещание, посвященное этим бутылкам. Мы с вами заигрались, и я слишком долго не понимала, насколько это опасно. Но теперь все. Больше никаких бутылок. Держите их подальше от меня и от моего кабинета. Я серьезно.

– Это потому, что вы считаете – они обо всем догадаются? Что это вы?

– Не важно почему! Я сказала, теперь этому конец. Я больше не пью, и уж точно не пью с вами. И разговор окончен. А теперь, пожалуйста, начинайте свою историю. – Я с негодующим видом скрещиваю руки и хмурю лоб. Я готова принять вызов.

– Это не значит, что вы слезли с крючка, знаете ли. Даже если мы не будем пить вместе, ваш запас все еще у меня. Сделка остается сделкой. – Ричард наставляет на меня свой огромный палец.

– Отлично, – киваю я. – Но бутылки из моего запаса больше никогда не появятся в этом кабинете. Вы меня понимаете? Я вообще не знаю, почему начала с вами пить! Вам следовало бы держать свое орудие шантажа при себе и не открывать эту банку с червями. И лучше вам подальше их запрятать, потому что сейчас все ищут, откуда они взялись.

– Я решил, что вам не помешает немного расслабиться – или набраться храбрости, чтобы рассказать о себе. И привыкнуть к нашему договору.

– Вам бы понадобилось гораздо больше спиртного, чем две крохотные бутылочки, чтобы заставить меня согласиться. Я сказала да, потому что вы меня шантажировали, а не потому, что была пьяная в стельку.

– Понял. Ваш запас я попридержу в качестве доказательства, если оно потребуется.

– Верно, если потребуется. Я тоже поняла. И повторю: никакого бухла в этом кабинете. – Я демонстративно откидываюсь назад.

Некоторое время Ричард молчит и ждет, когда атмосфера в комнате снова станет нормальной. Наконец он поворачивает голову вправо – в шее у него хрустит, потом два раза влево и приступает:

– Я еще не рассказывал об этом ни одной живой душе на планете. О том, что произошло в тот день. – Начало он явно отрепетировал.

– Почему же вы рассказываете мне? – тихо и мягко вступаю я.

– Вы – единственный человек, который мне встретился за все эти годы, кому этот рассказ мог бы принести пользу. Может быть, помочь стать лучше.

– Вы полагаете, что сделаете меня лучшим человеком, чем я есть? – Я улыбаюсь и едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть ему в лицо.