Обманщик

– Потому. Я дошел до такого состояния, когда более не желаю участвовать во всяких безумствах. Я старый человек, и в любой момент меня могут призвать на суд Божий. Все эти фокусы хороши для молодежи или для тех, кто надеется жить вечно. Я подобных иллюзий не питаю. Каждый день, развернув газету, читаю некрологи людей, с которыми виделся лишь несколько дней назад. Американцы все делают быстро и умирают тоже быстро. Это страна торопыг. Я отмахнулся от этой истины и без малейших сомнений занялся бизнесом. А если человек забывает, где он и что он, значит, он сумасшедший. Однако случившееся напомнило мне, где истина. Ты, Герц, и сам уже немолод, а поступаешь по-прежнему как юнец. Но геенны я тебе не желаю. Что у нас за дружба? Ты до сих пор веришь в материальные вещи. До сих пор стремишься переспать с женщиной, которую уже имел и будет иметь десяток других мужчин. Мне же видится отверстая могила, куда опустят на цепях тело, а затем сядут в лимузины и поедут домой ужинать. Прошу тебя, Герц, оставь меня. Не звони мне больше. Забудь обо мне. Представь себе, что меня уже нет, что я в ином мире.

Герц почувствовал, как перехватило горло.

– Мойшеле, я не Ангел смерти. Я все воспринимаю так же, как и ты.

– Я намерен покаяться, просто покаяться. Всю жизнь я валялся в грязи и хочу очиститься, прежде чем буду призван домой. Можешь назвать это омовением усопшего перед похоронами. Такие вещи лучше делать в одиночестве.

5

«Все рассыпается. Вот и Морриса я потерял», – сказал себе Минскер.

Он вышел из телефонной кабинки, посмотрел туда, где недавно видел Минну и Крымского, но они исчезли. Поискал глазами Мирьям Ковальду, но и ее в холле не было. Куда она могла подеваться?

«Неужели все – галлюцинация? – спросил себя Герц. Он стоял как громом пораженный. – Почему он вымещает злость на мне? Чем я виноват, что она вернулась к Крымскому? Что ж, все-таки прав он, прав. Мы старики. Зря я выставляю себя дураком… Может, она передумала в последнюю минуту? – подумал Герц, имея в виду Мирьям Ковальду. – Обиделась, что я пошел звонить? Ну да, нынче все идет кувырком. Вдруг это мой последний вечер на земле», – сказал он себе.

Народу в холле еще прибавилось. Герц слышал разговоры на немецком, польском, идише, английском и даже на французском. Кто-то обозвал это место четвертым рейхом. Почему они все кричат? Почему так толкаются? Хотят разбогатеть здесь, в Америке, это чистая правда. Не желают они отдохнуть, все эти беженцы, пока не станут миллионерами. Алчность – вот причина всех еврейских бед.

Герц наконец заметил Мирьям. Вероятно, она ходила в дамскую комнату. Лицо казалось другим – она то ли попудрилась, то ли подрумянилась. Увидев ее, он ужасно обрадовался. Не мог он провести этот трагический вечер один, да и пойти домой к Броне тоже не мог.

Он взял Мирьям под руку, и они вышли на улицу.

– Поймать такси? – спросил он.

– Зачем? Вечер приятный. Пойдемте пешком. Если вы не устали.

– С чего бы мне устать? Я ничего не делаю.

– Я хочу, чтобы вы знали: эта роль не доставляла мне удовольствия, – сказала Мирьям. – Зачастую просто раздражала. Утешало меня только то, что вы не верите в духов и что все это для вас не более чем шутка. Другое дело – причины, какие движут Бесси. Эта уродливая старушенция влюблена в вас и, по-видимому, решила, что иного способа добраться до вас у нее нет. Влюбленные женщины способны на самые немыслимые поступки. Я сама – прекрасное тому доказательство. На самом деле я хотела сказать совсем другое. У меня такое чувство – не знаю, откуда оно взялось, – что ваша Фрида жива и с нею все в порядке и что ваша дочь тоже сумела спастись. Не спрашивайте, откуда я это знаю, но я совершенно уверена.

– Откуда такая уверенность? Я не уверен даже в том, что вижу.

– Порой что-то в душе знает. Когда я уезжала из Варшавы, политическая ситуация выглядела лучше, чем годом ранее. Казалось, Гитлер и Рыдз-Смиглы[27] придут к соглашению. Но, прощаясь с мужем на Венском вокзале, я знала, что вижу его в последний раз.

– То есть вы верите в сверхъестественные силы.

– Да, безусловно.

– А я вот сейчас ни во что не верю.