Обманщица

Самое главное для человека – что-нибудь оставить после себя, но такое, что несёт отпечаток его личности. Общепринятое мнение имеет другой оттенок. Об этом вчера говорили с В. Голяковым. Сей невзрачный советский начальник рад, когда я захожу к нему по делу, от которого он рад немного отойти. «А дома, которые мы строим? – спрашивает он, думающий, как все. – Вы сейчас сдаёте дом, который помните с фундамента, это и есть то, что вы оставляете после себя…» Я объясняла ему битый час, что дом этот ценен для меня как для субъекта, ибо я помню, как мы строили этот дом: наши нехватки кирпича и бетона, конфликты с поставщиками столярных изделий и так далее… Все эти подробности, может быть, и не лишены индивидуальности. Но не более того. Вот стоит он, дом наш выстроенный, и не несёт ничьей индивидуальности, даже архитектора (а уж ему бы сам бог велел). Стоит наш дом безликий и равнодушие внушает всем, кто его видит, по отношению к нам, его безымянным и никак не отражённым в нём строителям. Это памятник нашей серости. Так-то, Витёк. «А что же ты хочешь?» Я считаю: человек родился для того на свет особенным каждый, чтоб постараться эту особенность где-то запечатлеть. Это и есть вклад в некий общемировой фонд духовных ценностей. Конечно, не всякое самовыражение может иметь ценность, а только здоровое, скорректированное с этикой, с добром по отношению к другим людям, к обществу.

Сама тешусь тем, что уж после меня-то кое-что останется! Прочитав один «таинственный манускрипт», начала сочинять некую сказочку. Такая умора! Пишу и смеюсь… Эдакий большой фельетон на давние события в стране. События трагические, но вот пишется почему-то издевательская сказочка. Назвала «Утания». Там расписан механизм тех ужасных дел в том виде, как он мне вдруг представился после нелегального прочтения нелегального «манускрипта» под названием «Правда о Сталине». Всем персонажам я придумала плохо зашифрованные имена: Бер (это, конечно, Берия), ну, и так далее, все имена прочих персонажей разгадываются тоже легко.

Мне что-то опять не до смеха… Кажется, начинаю понимать на своём примере, что люди, дававшие добро в большом масштабе, бывали тяжелы в быту. У меня в этом смысле ужасно: родители объединились с В., он им жалуется на меня. Ну, а Татку они не отдают нам, считая, что жуткое сооружение начала века, в котором дали от театра квартиру, влияет на ребёнка отрицательно, откуда и пошло хроническое ОРЗ. 1974 год.

Из письма:

Милая моя ненаглядная доченька! Я приеду в следующую субботу. Нынче никак не могу. Будь умницей, слушайся бабушку и дедушку, звони папе… Целую тебя, милая моя Татка. Увидимся скоро! Будь здорова, моя радость! Твоя мама.

Отрывок из романа Л. Конюшей «Письма из-за Чёрного Холма»