Обманутые иллюзии

– А почему не прямо сейчас? – предложила она и страстно впилась ему в губы.

20

И Люк, и Роксана с жаром отвергли бы предположение, что они попались в сети заурядного курортного романа. Морской ветер, сияющие закаты и залитые лунным светом палубы могли повлиять на кого угодно, но только не на них. Они оба пришли бы в ужас от самой идеи медового месяца, но если честно определить этот важный период как возможность сосредоточиться на партнере, лучше узнать друг друга и вволю насладиться сексом, то их медовый месяц подходил к своей третьей неделе.

Не обошлось без открытий. К своему облегчению, Люк выяснил, что он не был ревнивым дураком. Теперь ему даже нравилось, как мужчины поворачивали головы, когда появлялась Роксана. Он мог улыбаться, наблюдая, как она с кем-нибудь флиртует или как флиртуют с ней. Конечно, все дело было в доверии и гордости плюс самую малость нахальства. Она была красивой, и она была его.

Роксана обнаружила, что под маской грубого, нервного мальчишки, которого она знала почти всю свою жизнь, ее любимый мужчина мог быть мягким и добрым. Впечатление искушенности и внешнее обаяние оказались тонким прикрытием для бушевавших в его душе страстей. К ним примешивались еще обостренная способность верности и сильное желание любви – совсем как у нее самой.

Они оба могли сосредоточиться друг на друге даже в набитой людьми комнате. Им не надо было ни слов, ни прикосновений – одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что думает другой.

Может быть, поэтому последний пункт в определении медового месяца выполнялся просто безукоризненно.

Но в этой феерии дней и ночей они оба соглашались, что им не хватало только одного. У них не было настоящей цели и настоящего дела. Воровская кровь не давала им покоя. Правда, они временно заглушили свое нетерпение, освободив некую миссис Кэссель от ее антикварных украшений с рубинами и маркаситами [26] . Старая ворчунья провела все семь дней на борту «Принцессы Янки» то на что-то жалуясь, то чего-то требуя и превратила жизнь Джека, директора круиза, в сплошной кошмар. Нувели решили, что это вопрос чести – создать для мадам более вескую причину для жалоб и переживаний.

Но работа оказалась до безобразия простой. Роксане надо было только проскользнуть в каюту миссис Кэссель между двумя своими номерами и найти незапертую шкатулку с драгоценностями в куче полуупакованного багажа. Но, едва бросив взгляд на замок, она решила изменить первоначальный план. Вместо того чтобы вынести шкатулку из каюты и передать Люку, Роксана сама открыла ее с помощью шпильки миссис Кэссель. Когда маркаситы удобно разместились в карманах ее смокинга, она заперла шкатулку, поставила на прежнее место и выскользнула из каюты.

Как и было запланировано, мимо проходил Люк, направляясь в сторону кормы.

– Проблемы?

Роксана улыбнулась.

– Вовсе нет, – многозначительно приподняв бровь, она похлопала себя по карманам. – Мне просто надо кое-что взять в каюте. – Люк усмехнулся. – Не хочу опоздать к своему выходу.

Он схватил ее в объятия и поцеловал. Проворные пальцы нырнули в ее карманы и ощупали добычу.

– У тебя три минуты, Рокс.

Ей понадобилось меньше половины этого времени, чтобы спрятать добычу в двойном дне своего чемоданчика с макияжем. Роксана успела еще освежить губную помаду, смазанную Люком, и затем вовремя появилась на сцене.

Все согласились, что это был очень элегантный комплект, в изящной оправе, с неплохими камнями. Но он был добыт без риска, поэтому победе недоставало сладости.

Нувели, все как один, погибали без настоящей работы.

– Может быть, нам надо попробовать что-нибудь сделать в каком-нибудь порту? – задумчиво произнесла Роксана. Они с Лили стояли на палубе. Новые пассажиры, севшие в Монреале, постепенно выходили из кают с бесплатными коктейлями в руках и фотоаппаратами наготове. Люк с Мышкой удрали на Олимпийский стадион, чтобы посмотреть, как «Экспо» будет выигрывать у «Доджеров».

– Может быть. – Лили все время возвращалась мыслями к Максу. В тот день она проснулась еще до рассвета. Макс сидел на узкой кушетке под иллюминатором, вокруг валялись его книги. В пальцах он вертел золотую монетку. Когда она во второй раз выскользнула из руки и упала, Лили увидела выражение боли на его лице. Лили знала: эту боль она никогда не сможет облегчить.

– Я думаю, Ньюпорт, – продолжала Роксана. – Там полно особняков. Когда «Принцесса» придет туда в следующий раз, мы могли бы, по крайней мере, размять ноги.

– Ты так похожа на него, – Лили вздохнула и повернулась к ней от поручня. – Если у тебя нет какого-нибудь дела, ты тотчас же пытаешься его придумать. Только так ты чувствуешь себя счастливой.

– Жизнь слишком коротка, чтобы не получать удовольствия от своей работы. – Ее улыбка была быстрой и плутовской. – Одному богу известно, как я люблю свое дело.

– А как бы ты поступила, если бы ничего не стало? – Внезапно занервничав, Лили принялась вертеть в пальцах нефритовый кулон, который Макс купил ей в Галифаксе. – Если бы ты больше не смогла ничего делать? Ни в магии, ни в другом?