Обмен

— Нет… нет, Анонимус. Пожалуйста, не думай так. Я крайне признательна за всё, что ты для меня сделал, и я ни за что бы даже не подумала о чём-то подобном, просто дело в том, что я уже потратила все эти деньги и представитель продавца вскоре должен забрать их.

— А, и всего-то? — съязвил ты, и, подняв черпало, принялся дальше наворачивать мороженое. Где-то между взмахами ложки ты нарочито радостно улыбнулся Селестии, и она улыбнулась в ответ.

— П-правда здорово будет, когда диван освободится от сокровищ, да, Анонимус? И по дому ходить станет проще...

— Ну конечно, Селестия! Ей-богу, прям вот жду не дождусь! И кстати, я искренне надеюсь, что деньги ты потратила на оплату своих похорон, потому что тебе пиздец.

Медленно ты отставил банку с мороженым, хрустнул костяшками пальцев, а затем и шеей, поднимаясь. Селестия прижала уши, зрачки её сузились до размера булавочных головок, сейчас перед нею был хищник, готовящийся броситься на жертву. Когда вас разделяло уже немногим больше метра, она вскочила и метнулась за дверь — это сработал древний защитный инстинкт. Ты кинулся за нею во весь опор.

Быстроногой ланью Селестия скакала по улицам Понивиля, ты же мчался за нею как грузовой локомотив, приводимый в движение яростью. Тот факт, что она была выше других пони, а также её разноцветная грива и хвост, развевающиеся на скаку, не давали ей затеряться в толпе. Любопытные маленькие пони провожали вас удивлёнными взглядами, а вы всё бежали, уворачиваясь от торговых тележек, их хозяев и просто пешеходов. Вскоре дома Понивиля вокруг вас сменились бескрайними яблоневыми садами — в пылу погони вы всё дальше и дальше уходили от дома.

Ты и не заметил, как мощёная улица под ногами сменилась мягкой луговой травой. Ты вообще мало на что обращал внимание, ведь все те остатки сознания, что ещё могли бодрствовать, были сосредоточены на единственной цели: догнать и задушить эту конягу.

Вскоре вокруг этой мысли, как вокруг ядра, из ошмётков собранной и проанализированной хищническими инстинктами информации, стали возникать и другие, порождая вопросы.

Вопросы вроде, как это тебе удаётся на своих двоих не отставать от галопирующей лошади?

Вопросы вроде, почему она попросту не улетела от тебя?

Вопросы вроде, почему она не сбежала или не скрутила тебя своей магией, достаточно сильной, чтобы победить дракона?

Вопросы вроде, почему она всю дорогу оборачивается, чтобы убедиться, что ты не отстал... и почему выражение чистейшей, ничем не сдерживаемой радости на её лице вдруг стало смягчать твой гнев?

Твой бег замедлился, когда шквал этих мыслей стал всё глубже проникать в сознание. Она снова обернулась, и ответ обрушился на тебя как тысяча тонн кирпича.

Она веселилась, как никогда в жизни. Не просто радовалась. Не просто развлекалась. По тому, как двигался каждый её мускул во время этой игривой погони, было отчётливо видно, что это самый счастливый момент её жизни... тот самый, который она будет проигрывать в памяти снова и снова, когда другие воспоминания угаснут.

Шаг.

Твоя нога коснулась земли, и ты продолжил погоню… всего лишь ещё один шаг из великого множества совершённых за время вашей утренней пробежки. Вот только был он совсем другим. До него каждый шаг толкал тебя вперёд, к ней, чтобы излиться яростью, чтобы показать, как сильно её выходка ранила тебя.

Но этот шаг, и те, которые за ним последовали, служили новой цели. Теперь ты бежал за нею не из злости. Ты бежал, потому что вдруг увидел нечто прекрасное и не хотел потерять это из виду.

Раньше, до того даже, как очутиться в Эквестрии, ты покорял горы. Ты превозмогал себя ради возможности созерцать раскинувшийся у твоих ног мир с одной из его вершин. Ты продолжал совершать восхождения, потому что верил, что ничто не сможет сравниться с этим неописуемо возвышенным чувством, и вот оно перед тобой, воплотившееся в Селестии, близкой, стоит протянуть руку, но всё же недостижимой.

У тебя перехватило дыхание.

И тут же всё кончилось, когда в порыве скорости, удивившем вас обоих, ты схватил её и вы полетели в траву клубком из рук, ног и крыльев. Остановились вы в тени яблони. Удивлённые сиреневые глаза Селестии смотрели на тебя снизу вверх, ты смотрел на неё сверху вниз, и оба вы тяжело и часто дышали.

Она лежала на спине, поджав передние ноги к вздымающейся и опадающей с каждым вздохом груди, её грива разметалась по траве, и потому казалось, что она упала головой в лужу красок пастельных тонов. Ты нависал над нею, упёршись в землю руками чуть выше её крыльев. Ветерок пронёс между вами несколько белых пёрышек.

Вы неотрывно глядели друг на друга, дыхание ваше почти что выровнялось, а в голове у тебя стало совсем пусто. Ты не помнил, с чего вдруг вообще за ней погнался. Да ты сейчас и имя своё хрен бы вспомнил. Но сердце твоё билось гулко и ты знал, что должен что-то сказать.

В уголках твоих глаз заблестели слёзы, когда ты наконец сумел заговорить.