Обмененные головы

Не знаю, как у кого, но в моей жизни – я не устану это твердить – все подстроено. На первой западной станции, «Берлин – Зоологический сад» (эвфемизм для обозначения капиталистических джунглей), поезд стоял минут двадцать. Я вышел на перрон – порадоваться перемене обстановки. Дошел до газетного киоска, где за нормальные деньги, на которые польская семья могла бы кормиться три дня, купил газету. Называлась она «Русская мысль». Если не считать симпатичного шрифта, которым это название было набрано, больше всего мне нравилась в ней светская хроника: «Союз русских кадет во Франции рад сообщить своим членам и членам их семей, что традиционная чашечка чая состоится в этом году на кладбище Сент-Женевьев де Буа». Или объявления – меж которых уже, правда, не встречалось гениальное «Даю уроки рояля за право пользоваться ванной», но все же из номера в номер кто-то с настойчивостью судна, терпящего бедствие, предлагал за умеренную плату уроки русского языка плюс несложные услуги по хозяйству (то есть сетку с продуктами тяжелее полутора килограммов бедняга уже поднять не мог). А редактировал эту газету не какой-нибудь иванов-петров-семенов, но княгиня Беловежская-Пущина.

Но и помимо всех этих эмигрантских виньеток, в «Русской мысли» могло попасться что-то занятное. Ну вот хотя бы… «Свободная трибуна» (рубрика), на целый разворот. Я еще стоял на перроне – кто-то повернулся спиною ко мне (в окне), освобождая путь пробирающемуся по коридору пассажиру с чемоданом. Говорю это к тому, что, увидя, о чем и кто со «свободной трибуны» вещает, я еще мог под предлогом, что «встретил знакомого» («Как, снова знакомого!» – воскликнет сосед-кларнетист, намекая на мой, уже всему оркестру ставший известным, гоголевский опыт в Варшаве), перебраться в другой вагон, от всех подальше, и там прочитать – в обратном переводе с английского – статью Валерия Лисовского. Наверное, тоже сперва ее Ирине читал… Прилагается фотопортрет автора, парящего над миром с закрытыми глазами, ухватившись одной рукой за дирижерскую палочку.

«Нам не надо представлять любителям музыки Валерия Лисовского. За короткое время имя этого дирижера, выпускника Московской консерватории, приобрело громкую славу. “Роберт-Дьявол” на сцене и он же за дирижерским пультом» [128] , – писала торонтская «Дейли мейл» после его выступления в Мейлитопол-Хауз. «Со времен Бруно Вальтера венцам еще не доводилось слышать столь совершенного исполнения “Линцcкой” симфонии. Невероятно, но композитор и дирижер на сей раз встретились как два равноправных партнера», – замечает критик газеты «Винер музикцайтунг». Не так давно на страницах популярного израильского еженедельника «Джерузалем тауэр» появилась статья Валерия Лисовского по вопросу, давно уже вызывающему горячие споры среди израильской общественности: быть или не быть в репертуаре израильских концертных залов сочинениям таких композиторов, как Р.Вагнер, Р.Штраус и Г.Кунце [129] . Уже из названия статьи следует, что высокоодаренный музыкант говорит «нет» в самой категорической форме (статья называлась «Не быть»). Напоминаем нашим читателям, что эту нелегкую проблему, стоящую сегодня перед израильтянами, решать со временем предстоит и нам. И у нас были, да и продолжают быть, свои Кунце, свои Рихарды Штраусы – во всех сферах культурной деятельности. Какая судьба ожидает их произведения в грядущей, неподсоветской России?

Не быть . (Сокращенный перевод с английского Иды Каминки я сокращу еще в полтора раза.) В государстве евреев – народа, давшего миру бессчетное число выдающихся музыкантов, – не звучит музыка трех немецких композиторов (…). Нет закона, который запрещал бы ее к исполнению. Однако попробуйте поставить в программу концерта любое сочинение любого из вышеперечисленных композиторов, и вся страна вскрикнет, как от боли. Зальется краской стыда – как от плевка. Сегодня раздаются голоса: игнорировать во имя некой абстрактной культуры болевые рефлексы нации. Но боль, как известно, защитная реакция любого живого организма, притом реакция непроизвольная, так что доводам рассудка не поддающаяся. Можно, правда, вызвать усиленные наряды полиции. Другими словами, связать, привязать к стулу вопящего от боли, одновременно просвещая: нам (полиции, муниципалитету, правительству) не по душе желание этих господ исполнять «Траурный марш» из «Гибели богов», но мы готовы умереть за их право это сделать. Потому что мы – свободное демократическое государство. Да… свободное демократическое государство – как и любое другое, даром что еще немногим больше четверти века назад эти самые марширующие «боги» за нами не признавали права на жизнь. Теперь нам позволено стать «как все». Станем? Будем? Будем как ни в чем не бывало слушать «Путешествие Зигфрида по Рейну»? «Культурный альтруизм евреев заслуживает похвалы», – писал Ницше – превратимся в сверхчеловеков, для которых есть только одна мука – быть отлученными от некой абстрактной формулы прекрасного?