Обнимая Возлюбленного. Отношения в паре как путь пробуждения

Один из наших учителей любил говорить, что целибат возможен в форме преданности одному человеку. Что в моногамных отношениях, построенных на преданности и сердечной открытости, благодаря воздержанию можно обрести энергию и ясность ума. Этот учитель говорил, что сила преданности одному-единственному человеку усиливает преданность Единому. Он говорил, что подлинная моногамия содержит в себе весь потенциал подлинного воздержания.

Неверность – это нарушение обязательств. Неверность расплющивает и схлопывает триангулирующий треугольник.

Мы не хотим сказать, что долгосрочные сексуальные отношения – единственный уровень, на котором секс может стать полноценным взаимодействием. Мы лишь предполагаем, что, если человек хочет радикальных перемен, ему необходимо во всех отношениях вступить в союз с другим. Если вы ещё не обнаружили в партнёре Возлюбленного, целительным потенциалом могут обладать и другие уровни общения и связи, если вы с честностью и чуткостью относитесь друг к другу. Проблема состоит в том, что желание часто лишает нас разума. Мы часто совершаем поступки, вред которых мы ощущаем, создавая страдание в поисках удовольствий. Правильные слова летят в тартарары. Мы скажем всё, что угодно, чтобы удовлетворить свою похоть. И мы готовы почти на всё, чтобы избавиться от этого страдания.

Именно в области неосознанных, свободных сексуальных проявлений возникает такое количество страданий. Это «скользкая дорожка», на которой «падали» даже именитые духовные учителя. Во многих случаях сексуальность – хрупкая область психики, зыбучие пески, в которых многие растворяются, подобно Нарциссу, растаявшему в своём отражении, в своём томлении.

До тех пор, пока мы по-настоящему не ощутим своего истинного сердца, ум склонен будет вовлекаться в сексуальную борьбу за власть. Один учитель говорит, что даже девяностолетний мудрец беззащитен перед лицом неизвестности.

Одной из практик, которые позволяют укрепить связь между партнёрами, является практика «отстранения чувств». Если моё внимание увлекает какой-нибудь предмет, который способен вызывать вожделение, сознание намеренно отвращается от него. Отстранение чувств – это «отворачивание» от предметов желания. Я переключаюсь, как только возникает нечто, что в силу привычных паттернов можно счесть хоть немного эротичным. Я научаю свои чувства – зрение, обоняние, слух и даже мышление – привычке отстраняться, когда у меня возникает хотя бы малейший сексуально-эстетический интерес к кому-либо, помимо Ондреа. Если до меня доносится запах духов, я непрерывно наблюдаю за склонностью ума обрисовывать источник этого аромата. Я не позволяю своему вниманию задерживаться на предметах, которые могут вызывать в уме всплеск сексуального желания. Даже во сне, если ко мне с сексуальными намерениями приближается женщина, я наблюдаю за тем, как отстраняюсь от неё и говорю, что верен другой.

В нашей культуре подобные идеи, связанные с отстранением чувств, наталкиваются на нервное неодобрение. В той мере, в какой нам внушили, будто являемся лишь малым телом и малым умом, любая дисциплина, которая – как мы боимся – ограничит «свободное» проявление нашей отдельной сексуальности, будет представлять для нас существенную угрозу. Однако отстранение чувств – отнюдь не их подавление, это выражение преданности. Принадлежать только Возлюбленной, только любимой – огромная радость. Решимость соединяться только с одним человеком питает практику раскрытия себе и исцеления.