Обойденные

Мало-помалу он выплакался и, облокотясь на стул, взглянул еще раз на покойницу и грустно сказал:

- Все кончено.

- Вы мне позволите, m-r Долинский, заняться ею?

- Занимайтесь. Что ж, теперь все равно.

- А вы с братом подите отправьте депешу в Петербург сестре.

- Хорошо,- покорно отвечал Нестор Игнатьевич. Онучин увел Долинского, а Вера Сергеевна послала m-me Бюжар за своей горничной и в ожидании их села перед постелью, на которой лежала мертвая Дора.

Детский страх смерти при белом дне овладел Верой Сергеевной: все ей казалось, что мертвая Дора супится и слегка шевелит насильно закрытыми веками.

Одели покойницу в белое платье и голубою лентой подпоясали ее по стройной талии, а пышную красную косу расчесали по плечам и так положили на стол.

Комнату Дашину вычистили, но ничего в ней не трогали; все осталось в том же порядке. Долинский вернулся домой тихий, грустный, но спокойный. Он подошел к Даше, поднял кисею, закрывавшую ей голову, поцеловал ее в лоб, потом поцеловал руку и закрыл опять.

- Пойдемте же к нам, Нестор Игнатьич! - говорил Онучин.

- Нет, право, не могу. Я не пойду; мне здесь хорошо.

- В самом деле, ваше место здесь,- подтвердила Вера Сергеевна.

Он с благодарностью пожал ей руку.

- Знаете, что я забыла спросить вас, m-r Долинский! - сказала Вера Сергеевна, зайдя к нему после обеда.- Вы Дору здесь оставите?

- Как здесь?

- То есть в Италии?

- Ах, боже мой! Я и забыл. Нет, ее перевезут домой, в Россию. Нужно металлический гроб. Вы, ведь, это хотели сказать?

- Да.

- Да, металлический.

- Вы не хлопочите, maman все это уладит: она знает, что нужно делать. Она извиняется, что не может к вам придти, она нездорова.

Старуха Онучина боялась мертвых.

- Позвольте же, деньги нужно дать,- беспокоился Долинский.

- После, после отдадите, сколько издержат.

- Благодарю вас, Вера Сергеевна. Я бы сам ничего не делал.

M-lle Онучина промолчала.

- Как вы хорошо одели ее! - заговорил Долинский.

- Вам нравится?

- Да. Это всего лучше шло к ней всегда.

- Очень рада. Я хочу посидеть у вас, пока брат за мною придет.

- Что ж! Это большое одолжение, Вера Сергеевна.

- У вас есть чай?

- Чай? Верно есть.

- Дайте, если есть.

Долинский нашел чай и позвал старуху. Принесли горячей воды, и Вера Сергеевна села делать чай. Пришла и горничная с большим узлом в салфетке. Вера Сергеевна стала разбирать узел: там была розовая подушечка в ажурном чехле, кисея, собранная буфами, для того, чтобы ею обтянуть стол; множество гирлянд, великолепный букет и венок из живых роз на голову.

Разложив все это в порядке, Вера Сергеевна со своею горничной начала убирать покойницу. Долинский тихо и спокойно помогал им. Он вынул из своей дорожной шкатулки киевский перламутровый крест своей матери и, по украинскому обычаю, вложил его в исхудалые ручки Доры.

Перед тем, когда хотели закрывать гроб покойницы, Вера Сергеевна вынула из кармана ножницы, отрезала у Дорушки целую горсть волос, потом отрезала длинный конец от ее голубого пояса, перевязала эти волосы обрезком ленты и подала их Долинскому. Он взял молча этот последний остаток земной Доры и даже не поблагодарил за него m-lle Онучину.

Глава седьмая

ПИСЬМО ИЗ-ЗА МОГИЛЫ

Анна Михайловна получила письмо об отчаянной болезни Доры за два часа до получения телеграммы о ее смерти.

Анна Михайловна плакала и тосковала в Петербурге и ее никто не заботился утешать. Один Илья Макарович чаще забегал под различными предлогами, но мало от него было ей утешения: художник сам не мог опомниться от печальной вести и все сводил разговор на то, что "сгорело созданьице милое! подсекла его судьбенка". Анна Михайловна, впрочем, и не искала сторонних утешений.

- Не беспокойтесь обо мне, Илья Макарыч, ничего со мною не сделается,-отвечала она волновавшемуся художнику.- От горя люди, к несчастью, не умирают.

Только Анне Анисимовне она часто с тревогою сообщала свои сновидения, в которых являлась Дора.

- Видела ее, мою крошку, будто она одна, босая, моя голубочка, сидит на полу в пустой церкви...- рассказывала, тоскуя, Анна Михайловна.

- Душенька ее...- сочувственно начинала бедная девушка.

- И эти ручки, эти свои маленькие ручонки ко мне протягивает.. Ах ты, боже мой! Боже мой! - перебивала в отчаянии Анна Михайловна, и обе начинали плакать вместе.

Через три дня после получения печальных известий из Ниццы, Анне Михайловне подали большое письмо Даши, отданное покойницей m-me Бюжар за два дня до своей смерти. Анну Михайловну несколько изумило это письмо умершего автора; она поспешно разорвала конверт и вынула из него пять мелко исписанных листов почтовой бумаги.