Обоюдоострый меч

Хорошо бы тоже найти утешение во сне! Но после бесплодного спора с отцом сон ускользал от Делариана.

Вполне понятно, что отец отмахнулся от предостережений Эрельвара. В конце концов, что может морв знать об обороне Ольванора? Однако Делариан никак не мог поверить, что отец пропустил мимо ушей и его предупреждения.

Как и Эрельвар, Делариан собственными глазами видел орды галдов, собирающиеся в Пылающих Холмах, – и понимал, что их чересчур много для простой осады Кворина. Но отец все равно не захотел его слушать. Делариан всегда уважал своего отца и короля, но на ум как-то сами собой пришли определения «слепец» и «узколобый».

«Что ты сотворил со мной, Эрельвар? – думал он. – Некогда я точно так же верил, что лес защитит нас».

«Он сделал тебя мудрее», – подсказал ответ его собственный рассудок. Делариан отвел взгляд от ставшего совсем невидимым леса. Отвергнет ли его родная земля, как чужеземца… как захватчика, когда он в следующий раз ступит в Ольванор?

– Брат? – окликнул знакомый голос.

Делариан обернулся к старшему брату. А он-то думал, что тот давно спит в покоях, отведенных ему Эрельваром по соседству с отцовскими.

– Приветствую, Лаэрдон.

Лаэрдон вошел в круг света, отброшенного ближайшим фонарем. Делариан улыбнулся: старший брат своими соломенными волосами и бирюзовыми глазами удался в мать, а серебряные волосы и серые глаза младшего точь-в-точь как у отца в молодости. Он шагнул навстречу распахнутым объятиям Лаэрдона.

– Я… пришел попросить прощения, – смущаясь, начал Лаэрдон. – Отец не ожидал, что ты возьмешь сторону владыки Эрельвара. Я знаю, что ты хотел как лучше, что ты думаешь только о благе Ольванора.

– Спасибо.

– Но со временем ты поймешь, что отец прав.

Делариан вздохнул, от всей души желая, чтобы так оно и было на самом деле.

– Нет, Лаэрдон. Отец не прав, и я искренне боюсь, что нашей земле придется заплатить за его ошибку.

– Но… сражаться на Равнинах?! Это не в нашем обычае, Делариан…

– Обычай ясеня – расти высоким и стройным, не так ли?

– Да, но при чем…

– Но если ясень встречает препятствие, он изгибается и растет криво или отказывается расти дальше, потому что это не в его обычае?

– Конечно, изгибается.

– И все равно остается ясенем, хотя он и отступил от своего обычая?

– Конечно, но мы ведь говорим не о деревьях, Делариан.

– Нет-нет, конечно, не о деревьях.

– И ты хочешь, чтобы мы отвергали мудрость веков всякий раз, когда чужеземец вздумает сулить нам опасность.

– Это я-то чужеземец?!

– Делариан… Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой. Прошу, да будет между нами мир.

– Хорошо, мой брат. Однако я хочу попросить тебя кое о чем.

– Проси.

– Если Эрельвар окажется прав и тебе придется вести рода в бой против морвов, обещаешь ли ты мне, что хотя бы будешь помнить сказанное мной нынче ночью? Что хотя бы подумаешь о возможности отойти от обычая, дабы Ольванор продолжал расти?

– Да, Делариан, я тебе это обещаю.

– Спасибо.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Вы считаете, что одолеете осенние штормы? – поинтересовался Эрельвар.

– Да, – ответил Терон. – Почти до самого моря река будет спокойной. А выйдя в море, мы сможем высадиться на ольвийский берег, если погода испортится. Уж в этом-то нам ольвы не откажут.

– Хорошо. Да будет путь ваш скор и приятен.

– Благодарю вас. Постараюсь вернуться как можно быстрее.

– Надеюсь, регент сочтет уместным послать с вами подкрепление.

– Я почти уверен в этом. До свидания, Эрельвар, Артемас.

– Счастливого пути, Терон, – промолвил Артемас.

– До свидания, мой друг, – подхватил Эрельвар. Терон улыбнулся и ступил в лодку, которая должна была доставить его на борт дожидающейся нимранской галеры.

Гребцы вывели лодку на середину реки, с борта галеры свесили веревочную лестницу, и матросы помогли Терону подняться. В последний раз помахав рукой, он скрылся из виду.

– Надо мне было заложить пристань, – сказал Эрельвар Морфаилу.

Гребцы повернули лодку к причалу. Как только она отошла на достаточное расстояние, на галере подняли якорь и начали грести с левого борта. Нимранская трирема повернулась, чтобы медленное течение Терпкой Лозы разогнало ее, а уж после были пущены в ход весла штирборта, и судно пошло вниз по течению.

Пока Эрельвар, Артемас и Морфаил возвращались по узкому мосту на утес, трирема успела скрыться из виду. Подъезжая ко дворцу, Эрельвар посмотрел на башню, в которой томился Уилкинсон. Настало время обратиться за наставлением, как быть с новым фелга.

Когда Эрельвар вошел в часовню, там никого не было. Конечно, в подобное время это ничуть не удивительно. Он дернул за шнурок колокольчика у двери и преклонил колени перед алтарем на низкой скамеечке с мягкой обивкой.

Через некоторое время послышались шаги Карадока, вышедшего из своих покоев в глубине часовни. Эрельвар не поднимал потупленных глаз, как приличествует просителю.

– Кто пришел с мольбой к Повелителю Небес и Мертвых? – вопросил Карадок.

– Эрельвар, некогда ведомый под именем Морут, а ныне Паладин Мортоса.

– Так зри же на меня и реки свою просьбу, – произнес Карадок ритуальную фразу.