Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море

«У меня на руках только что полученная радиограмма комфлота на Ваше имя, содержание которой исключает разговор на эту тему», после чего был немедленно вызван в штаб ООР вместе с радиограммой.

Прочитав радиограмму, Жуков не стал принимать по ней какого-либо решения, а передал ее для ознакомления находившемуся в это время в Одессе заместителю наркома ВМФ вице-адмиралу Левченко. Левченко оставил в силе распоряжение о поддержке пехоты, пояснив, что решение об использовании кораблей эскадры ЧФ, придаваемых базе, по-прежнему остается в компетенции ее командования и заодно приказал вынести выговор начальнику штаба базы, усмотрев в его действиях по выполнению приказа командующего флотом превышение власти.

Пока высокое начальство решало, что делать с радиограммой командующего флотом, командир «Бойкого» Годлевский по собственному почину делал все от него зависящее, чтобы сэкономить время после получения разрешения на открытие огня. Связавшись по телефону с корпостом, он запросил координаты цели и приказал приготовить расчетные данные для открытия огня от Воронцовского маяка.

Получив разрешение вступить в бой, эсминец в течение пяти минут снялся со швартовов и уже в воротах порта произвел первый залп по врагу — впервые за всю историю Одесской обороны. Вступив в бой, «Бойкий» не выходил из него 4 дня, хотя и получил за это время 18 пробоин.

6 сентября свидетелем стрельбы эсминца стал сам командующий флотом, прибывший в Одессу на лидере «Харьков». Лидер, у которого во время перехода вышел из строя один котел, вынужден был уменьшить ход и не успел добраться до базы затемно. На рассвете в воротах порта, хорошо пристрелянных румынами, лидер был накрыт огнем батарей противника, получил повреждения, и на нем появились раненые. Катерам пришлось прикрывать «Харьков» дымзавесой, а эсминцам — подавлять румынские батареи огнем.

Во время пребывания в Одессе Октябрьский несколько изменил свое мнение об огневой поддержке новыми кораблями войск Одесского оборонительного района. После «Бойкого» в Одессу пришел еще более современный эсминец — «Способный», закончивший государственные приемные испытания только 22 июня. Эсминец пробыл в базе 6 дней, правда, применялся он довольно осторожно: за все время пребывания под Одессой им было выпущено всего 77 130-мм снарядов — примерно столько, а иногда и больше выпускали лидер или эсминец всего за один день.

10 сентября те же проблемы снова возникли с приходом в Одессу крейсера «Красный Кавказ». «Красный Кавказ» благодаря глубокой модернизации был значительно более современным кораблем, чем остальные крейсера типа «Светлана», и командование флота оберегало его наравне с лидерами и крейсерами предвоенной постройки. Октябрьский запретил вводить его в гавань. Для такого распоряжения имелись две причины: ворота в гавань были уже хорошо пристреляны румынской артиллерией, и при входе и выходе из нее корабли часто получали пробоины, особенно если это происходило в светлое время суток. Так были повреждены лидер «Харьков» и эсминец «Дзержинский». Кроме этого, с 7-го сентября начались ночные бомбежки порта.

Другие боевые корабли во избежание риска повреждений также старались держаться на рейде, входя в гавань лишь в случае крайней необходимости. Топливо и продовольствие им стали подавать прямо на рейд. Координаты района стрельб, номер и позывные корректировочного поста и приказы на конвоирование судов также отдавались в основном по рации. Все это несколько снижало риск получения повреждений от артиллерийского огня, но почти не уменьшало опасность поражения вражеской авиацией в светлое время суток. Крейсер же своим заметным за многие мили силуэтом неизбежно привлекал внимание румынских наблюдателей.

Чтобы его не разбомбили, пришлось отвлечь с фронта часть и без того немногочисленных истребителей. Авиационным прикрытием «Красный Кавказ» приходилось обеспечивать постоянно, так как противник немедленно устроил за ним охоту. Несколько налетов противника были отражены совместными действиями истребителей и зенитчиков крейсера, но потом одиночный хейнкель-охотник сумел прорваться к кораблю.

Несмотря на то что самолет противника приближался на встречном курсе и на большой высоте (4700 м), его успели вовремя обнаружить, и крейсер выставил завесу заградительного огня. Немецкие одиночные бомбардировщики-охотники являлись грозным противником из-за высокой квалификации и большого опыта их экипажей. Невзирая на плотный огонь, хейнкель упрямо шел боевым курсом и ушел вверх только после того, как снаряды начали рваться в нескольких метрах от самолета, успев сбросить все свои 4 бомбы.