Оборона Опочки 1517 г. «Бесова деревня» против армии Константина Острожского

В то же время в летописи упоминается второй поход на Великие Луки: «того же лета в другыи Литва пришла на Лукы». И по времени эта операция совпадает с известием упомянутого монаха-бернардинца Яна из Коморова, который в своей хронике писал, что в летний период (tempore estatis) войска под командованием «Гаштольда, воеводы Полоцкого и господина Косцевича, воеводы витебского» вторглись в землю Московии, опустошили места, взяли город, называемый Великие Луки, убили более 36 тысяч, и, захватив около 30 тысяч, с богатой добычей вернулись домой»[42]. Пропустим мимо гиперболу ученого монаха (в его трактате во всех случаях «московиты» погибают десятками тысяч, а, например, под Оршей было разбито не 80 000, а 180 000 «московитов»![43]), здесь нас интересует результат похода. По словам Владимирского летописца, все было с точностью до наоборот, да и масштабы операции были гораздо скромнее: «…и великого князя воеводы побили литву многих, а иных разгоняли, а живых панов поймали восмьдесят и три, и к великому князю прислали их»[44]

.

По всей видимости, полоцко-витебский отряд неожиданно появился под Великими Луками, разорил округу, но после стычки с русскими воеводами вынужден был отступить, потеряв, помимо убитых, 83 человека пленными.

Военные акции Я. Сверчовского, О. Гаштольда и Я. Косцевича не остались без ответа.

К зиме, когда удалось высвободить некоторые силы с южного (крымского) фронта, состоялся поход ратей на Литву. Новгородско-псковская группировка боярина В. В. Шуйского (вторым воеводой был А. В. Сабуров) направлялась, очевидно, в Витебский повет (5 полков, 10 воевод). Из подо Ржевы двинулась рать М. В. Горбатого и Д. Г. Бутурлина (5 полков, 10 воевод)[45]

. Из крепости Белой к Витебску вышел вспомогательный корпус В. Д. Годунова. В случае соединения ратей предписывалось: «А как бояре и воеводы в место сойдутца князь Михайло Горбатой со князь Васильем Шуйским, и князь Михаилу и Дмитрею Бутурлину быти в большом полку со князь Васильем Шуйским вместе, а передовому полку с передовым полком, а правая рука с правою, а левая с левою рукою, а сторожевому полку с сторожевым полком…»[46]. Никаких полевых сражений в этом походе не было: наемники и шляхта отсиделись в крепостях, а русские, не осаждая города, собрали богатые трофеи.

Северо-восточная граница Великого княжества Литовского была фактически оголена. В этом районе крепостей было катастрофически мало. Возведение частновладельческих замков также не решало проблем, хотя определенные мероприятия в этом направлении проводились. Так, 24 октября 1515 г. было выдано разрешение браславскому наместнику Ивану Сапеге построить замок в его имении Вяце на р. Двине[47]. Но небольшие замки не могли помешать русским воеводам вторгаться с северо-востока — их либо обходили, либо сжигали, как, например, крепость Друю на р. Двине.

Полномасштабная война, начавшаяся с «государевых походов» в 1512 г., через три года уже свелась к порубежным боевым действиям. Сил на продолжение войны участникам конфликта явно не хватало.

Сентябрь 1515 г. оказался неурожайным в России — как отмечает летописец, «переме жилося хлеба на Москве»[48]. Подготовить провизию дворянам и детям боярским оказалось делом проблемным, поэтому в следующем, 1516-м, не планировались какие-либо полномасштабные операции. Упор в кампании 1516 г. делался на наиболее боеспособные служилые города (Новгород и Псков), сумевшие подготовить свои рати для наступательных действий.

Прибыв на великий сейм в Берестье в конце 1515 г., король Сигизмунд столкнулся с многочисленными жалобами своих подданных, «истощенных войною и налогами на военные нужды»[49]. Наемникам заплатили жалованье за последние месяцы и… распустили по домам. Военную кампанию 1516 г. решено было проводить собственными силами. Однако силы эти оказались распыленными: Жемойтская земля готовилась охранять свои границы от прусского магистра, Волынь и Киев организовывали отряды для обороны от татар.

С декабря 1515 по январь 1516 г. акты Литовской метрики засвидетельствовали крупные королевские займы на нужды войны на общую сумму ок. 6000 коп грошей[50]

. Король фактически заложил у князей и магнатов некоторые свои земли и дворы с правом получать с них доходы. Деньги нужны были не только на выплату жалованья наемникам и ведение войны. Значительными суммами покупалась лояльность Крыма.

В начале 1516 г. великий князь Литовский Сигизмунд вновь обнадежил Мухаммед-Гирея успехами своих войск. «…Люди наши украиных наших замков, — писал король, — с Полоцка и Витебска, из ынъших наших го родов, и дворане наши, и люди служебный, жолнири, частокрот в землю неприятеля на шого московского ходят и посполите земли его школы великии делают, и в целости вы ходят, а люди его, с ласки милого Бога, лю дем нашим в его земли нигде на око ся не могут оказати»[51].

^{Герб Короны Польской на пушке 1529 г. (ВИМАИВиВС)}