Обратная сила уголовного закона: некоторые проблемы совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации

В другом случае Верховный Суд РФ определением от 28 января 1999 г. отменил постановление Сафоновского городского суда Смоленской области от 29 июля 1998 г. и постановление президиума Смоленского областного суда в отношении Семеченкова, осужденного по ст. 103 УК РСФСР и условно-досрочно освобожденного по отбытии 2/3 назначенного наказания. Мотивами отмены явилось то, что «в ст. 53-1 УК РСФСР предусматривалось неприменение условно-досрочного освобождения и замена наказания более мягким к лицам, осужденным за конкретные преступления, в том числе умышленное убийство (ст. 102, 103, п. «в» ст. 240 УК РСФСР). Следовательно, условно-досрочное освобождение зависело не от категории». Кроме того, Верховный Суд указал: «В ч. 1 ст. 105 УК РФ, так же как в ст. 103 УК РСФСР, установлена ответственность за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств. К лицам, осужденным по ст. 103 УК РСФСР и по ч. 1 ст. 105 УК РФ, должны быть одинаково применимы положения ст. 79 УК РФ»[131], т. е. коль скоро к лицам, осужденным по ч. 1 ст. 105 УК РФ, предусматривающей наказание от 6 до 15 лет лишения свободы и относящейся, таким образом, к особо тяжким преступлениям, условно-досрочное освобождение в соответствии с п. «в» ч. 3 ст. 79 УК РФ возможно после отбытия осужденным не менее 3/4 срока наказания (дело рассматривалось до принятия ФЗ РФ от 9 марта 2001 г.), то и к лицам, осужденным по ст. 103 УК РСФСР, предусматривающей, повторяем, наказание в виде лишения свободы на срок от 3 до 10 лет, должен применяться п. «в» ч. 3 ст. 79 УК РФ, т. е. условно-досрочное освобождение по отбытии 3/4 назначенного наказания.

По УК РСФСР применение или неприменение условно-досрочного освобождения от наказания действительно, как правильно указано в определении Верховного Суда РФ, не зависело от категории преступления. Но дело-то в том, что мы применяем не УК РСФСР, а УК РФ, согласно ст. 79 которого сроки наказания, по отбытии которых возможно условно-досрочное освобождение, определяются категорией преступления[132]. Ни основания условно-досрочного освобождения от наказания по УК РСФСР, ни сравнение санкций за аналогичные преступления по УК РФ и УК РСФСР при решении вопроса об условно-досрочном освобождении в данном случае значения не имеют.

Такая противоречивая практика Верховного Суда РФ отрицательно отражается на работе нижестоящих судов. Например, в Можайском городском суде Московской области, освобождая условно-досрочно от наказания после принятия ФЗ РФ от 9 марта 2001 г., судья Мартынов А. Н., относя рассматриваемые деяния к тяжким преступлениям, мотивирует освобождение отбытием половины наказания, а судья Михайлов Б. Н., считая, что это особо тяжкие преступления, — 2/3 наказания. Так, Белова, осужденная по ст. 103 УК РСФСР к 7 годам лишения свободы (начало срока 14 января 1996 г., окончание — 13 января 2003 г.) администрацией колонии 23 апреля 2001 г. была представлена к условно-досрочному освобождению по отбытии 2/3 назначенного наказания (оставалось 1 год, 8 месяцев, 21 день). Освобождая Белову, судья в заготовленном бланке постановления об условно-досрочном освобождении перечеркнул 2/3 и указал: отбыв 1/2 назначенного наказания.

Не менее трудно объяснить отмену Верховным Судом кассационного определения, которым было прекращено дело в отношении Ковалева, осужденного по ч. 1 ст. 189 УК РСФСР за заранее не обещанное укрывательство преступления, предусмотренного ст. 103 УК РСФСР, тогда как ст. 316 УК РФ предусматривает ответственность за заранее не обещанное укрывательство только особо тяжких преступлений[133].

И. Камынин и А. Колесников, анализируя решения по делу Калугина и по делу Ковалева, обоснованно считают, что такая противоречивая позиция Верховного Суда РФ подрывает принцип равенства всех перед законом, провозглашенный ст. 19 Конституции РФ[134]. Очевидно назрела серьезная необходимость по рассматриваемым вопросам Пленуму Верховного Суда РФ дать руководящие разъяснения.

Отнесение преступления к той или иной категории влечет очень серьезные последствия для осужденного. Однако УК РФ не предоставляет суду права перехода на более низкую категорию конкретного преступления с учетом имеющихся по делу смягчающих наказание обстоятельств. Еще в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. было предусмотрено, что в случаях, когда «по роду участия в содеянном, или же вообще по роду и мере вины подсудимого и обстоятельствам, более или менее оную уменьшающим, надлежит положенное за то преступление или тот проступок наказание уменьшить одною или несколькими степенями» (ст. 154)[135]

.

Теоретическая модель УК предусматривала аналогичную УК РФ классификацию преступлений, однако суду предоставлялось право на основании ст. 79 Теоретической модели (назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено законом) признавать совершенное преступление на категорию ниже, чем указано в законе[136].