Обратная сила уголовного закона: некоторые проблемы совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации

Характерно, что в УК ФРГ (§ 78-79), Австрии (§57, 59), Испании (ст. 131, 133), Швейцарии (ст. 70, 73), Польши (ст. 101, 103) давность уголовного преследования зависит не от категории преступления, а от санкции статьи, отличающейся (санкции) от основания категоризации преступлений, а давность исполнения обвинительного приговора — от фактически назначенного наказания. От наказания за совершенное преступление зависят также сроки погашения судимости в Испании (ст. 136 УК), Польши (ст. 107 УК), условное и условно-досрочное освобождение в Австрии (§ 43—46 УК).

Не во всем по рассматриваемым вопросам пошли вслед за Модельным Уголовным Кодексом для государств — участников СНГ и за Уголовным кодексом РФ некоторые государства, входившие ранее в состав СССР. Так, от фактически назначенного наказания исходят при исчислении сроков давности исполнения обвинительного приговора УК Республики Беларусь (ст. 84), Республики Узбекистан (ст. 69), Эстонской республики (ст. 54), погашения судимости — УК Латвийской республики (ст. 63), Республики Узбекистан (ст. 78), при решении вопросов об условно-досрочном освобождении — УК Эстонской республики (ст. 55). Ссылку на категорию преступления при освобождении лица от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности исполнения обвинительного приговора УК Украины корректирует указанием конкретного наказания, к которому осуждено лицо (ст. 80).

Подобно тому, как решается вопрос при категоризации преступлений, совершенных до 1 января 1997 г. (к той или иной категории может быть отнесено преступление, отвечающее требованиям обоих кодексов), аналогичным образом, как нам представляется, должен решаться вопрос о признании совершенных до 1 января 1997 г. преступлений при особо опасном рецидиве: набор судимостей и назначение по этим судимостям указанных в законе наказаний должны отвечать требованиям как ст. 24-1 УК РСФСР, так и ч. 3 ст. 18 УК РФ.

Именно таким образом был решен вопрос в постановлении Президиума Верховного Совета СССР от 6 октября 1969 г. «О порядке введения в действие Закона СССР от 11 июля 1969 г. “О внесении дополнений и изменений в Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик”», в соответствии с которым признание лица особо опасным рецидивистом по Закону от 11 июля 1969 г., одновременно и сузившему, и расширившему в сравнении с прежним законодательством круг лиц, которые могли быть признаны особо опасными рецидивистами, было возможно лишь в случае, если такое признание допустимо и по новому, и по старому закону[137]

.

Поскольку юридическая природа особо опасного рецидивиста и особо опасного рецидива различна (в первом случае речь идет о признаке специального рецидива, а во втором — о признаке деяния), наша позиция небезупречна. Однако, как нам представляется, только при таком подходе допустимо было назначение особо опасным рецидивистам (ст. 24-1 УК РСФСР), отвечающим требованиям особо опасного рецидива по ч. 3 ст. 18 УК РФ, назначение отбывания наказания в исправительной колонии особого режима.

Одна(ко законодатель пошел более простым, но противоречащим положениям обратной силы уголовного закона путем, указав в Федеральном законе от 13 июня 1996 г. «О введении в действие Уголовного кодекса», что «лица, признанные особо опасными рецидивистами в соответствии со статьей 24-1 Уголовного кодекса РСФСР, отбывают наказание в виде лишения свободы в исправительно-трудовых колониях особого режима» (ст. 7)[138]. Из этого положения следует, что в отношении лиц, признанных в соответствии со ст. 24-1 УК РСФСР особо опасными рецидивистами и отбывающих наказание в колониях особого режима, Уголовный кодекс РФ обратной силы не имеет, так как даже в том случае, когда нет оснований для признания в соответствии с ч. 3 ст. 18 УК РФ совершенных этими лицами преступлений особо опасным рецидивом, они должны отбывать наказание в колонии особого режима. Таким образом отказано в придании обратной силы закону, улучшающему положение осужденного.