Обратный отсчет

Если я докопаюсь до истины, Мартинес придется признать, что я всего лишь ни в чем не повинный свидетель. И тогда Куинн будет в безопасности, а я смогу вернуть себе свою жизнь.

Я вытаскиваю телефон, набираю в поисковике Интернета «Донна Тейлор, Кеноша, Висконсин» и показываю открывшуюся страницу Бену.

Куинн неожиданно растопыривает ручки и ножки, словно морская звезда — лучи, но продолжает спать.

Он смотрит на экран, потом тыкает в него пальцем:

— Вот она. До сих пор живет по тому адресу и работает дома. Узнаете?

Я вижу маленькую фотографию худой рыжей женщины, которая улыбается одними губами. Голубые глаза на бледном лице остаются холодными. У нее комиссионный онлайн-магазин в Кеноше.

Прищурившись, я мысленно возвращаюсь на платформу, пытаюсь вспомнить, что окружало меня, но тогда все мое внимание было сосредоточено на Николь и Куинн. У Донны рыжие волосы, как и у женщины в «Приусе», но этого недостаточно. Волосы на фото темнее и другого оттенка.

— Не думаю, что видела ее на платформе. А рыжую на «Приусе» я не рассмотрела.

Взяв телефон, я вдруг чувствую, что очень устала. Вот если бы проспать день, а лучше год и проснуться, когда все это кончится! Но я много спала после смерти Райана, и это мне совсем не помогло.

Вдруг в животе довольно явственно урчит, и я испытываю неловкость.

Бен слабо улыбается и на мгновение словно молодеет.

— Я тоже не ел. У меня в рюкзаке, кажется, есть батончики-мюсли, хотите?

— Спасибо.

— Не за что, это всего лишь батончик.

В нем появляется что-то ребяческое, он кажется искренним, но я уже научилась не доверять собственной интуиции, когда дело касается людей. Надо оставаться настороже.

Через минуту я слышу его голос. Он упоминает Донну Тейлор, рыжую, «Приус». Потом произносит мое имя. Значит, он разговаривает с Мартинес. Если бы я сейчас могла убежать, то убежала бы. С чего я взяла, что он мне доверяет? Когда он входит в комнату, я встаю, опираясь на стол.

— Так вы думаете, что я вру, — говорю я с горечью, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать.

— Нет, но я должен был позвонить Мартинес. Нас чуть машина не сбила, а Николь умерла в тот же день, что и Аманда. Детективу следует это знать.

Я молчу. Появление Донны в поле зрения не исключает моей виновности.

— Теперь Мартинес все записала, она проверит номер машины Донны и ее права. Все в порядке, Морган.

В порядке, как же. Он даже не представляет, что может произойти. Мне надо выбраться отсюда и позвонить Джессике. Потом я замечаю рядом с холодильником двустворчатую дверь, одна створка открыта.

Мне надо поискать разгадку, пока я здесь.

— Что там? — показываю я на эту дверь.

— Кладовка, наверное. А почему вы спрашиваете?

— Вам не кажется, что нам надо бы тут все осмотреть перед уходом?

— Я посмотрю, — кивает он, — вы едва ли можете ходить сейчас. И…

— И она была вашей сестрой.

Он заходит в дверь, и я слышу удивленный возглас.

— Морган, — зовет он тихо, — идите сюда.

Я медленно, хромая, аду к нему. За дверью — широченный стенной шкаф с полками по бокам. Я вижу, что удивило Бена. Вся стена возле двери покрыта фиолетовыми листочками с надписями. Такими же, как тот, что лежит у меня в сумочке.

«Письмо», «Карточка с именем», «Рыжая», «Пропавшие таблетки», «Мобиль», «Дверь», «Разбитая люстра», «Фотография». «Коробка». «Записка». «Я больше не могу». «Помоги мне», «Приют», «Вдова», «Морган Кинкейд». «Мать».

— Это мое имя! — шепчу я, не в силах оторвать глаз от этих листочков. Меня словно ударили в солнечное сплетение. Слова начинают плясать перед глазами, и, чтобы не упасть, я прислоняюсь к стене.

Бен дотрагивается до моего плеча и спрашивает:

— Как вы?

Я пытаюсь взять себя в руки. Соображать надо быстро. С Николь произошло что-то ужасное, поэтому она писала эти послания. Кто-то или что-то заставило ее найти меня. Я смотрю на стену.

— Что все это значит? — спрашивает побледневший Бен.

— Понятия не имею. Я не знаю, откуда ей известно мое имя, но мы это выясним, Бен. И мы должны узнать, не виновата ли во всем Донна. Или еще кто-то. Как же я хочу, чтобы все это закончилось!

Я впиваюсь ногтями в ключицу.

Лейтон смотрит на меня, и по его лицу я вижу, что он хотел бы мне верить. Он помогает мне выйти из кладовой. Лодыжка очень сильно болит, голова кружится. Я ничего не могу понять.

Мы возвращаемся туда, где спит Куинн.

— Не знаю, что и думать, что чувствовать, — говорит Бен, — пытаюсь сопоставить то, что вы мне рассказали, но сейчас я просто не в состоянии, я не могу поверить, что сестры больше нет! А я ведь ни разу не сказал ей, как я восхищался ее карьерой в «Дыхании», тем, что она смогла собрать жизнь по кусочкам после того кошмара, через который прошла. Я никогда не помогал своей маленькой сестренке.

Его глаза блестят, но он не плачет. Он отворачивается, не желая, чтобы я видела, как ему больно.

Я всегда очень хотела иметь брата или сестру. Как жаль, что Бен и Николь так и не сумели стать по-настоящему близки! Может быть, если бы Николь узнала взрослого Бена, врача, который заботится о людях, она делилась бы с ним своими проблемами, она доверила бы опеку над Куинн ему.