Обратный отсчет

Выброс произошел, как по часам, ровно в пять утра. Сначала над центром Зоны скрестились в сабельной схватке миллионы молний. В их свете было видно, как резко вскипели затянувшие «окно» черные облака, а над землей, превращая дождь в шторм, промчался сильнейший ураган. В отличие от нормального удара стихии, проносящегося, например, с востока на запад, этот ураган распространялся сразу во все стороны от центра Зоны. И короткий «разбег» вовсе не мешал шторму сравниться по силе с каким-нибудь тропическим собратом. Даже в приграничье сила ветра пугала и заставляла принимать особые меры предосторожности: закрывать окна, убирать с улиц все, что весило меньше десяти кило, и сворачивать палатки.

А вслед за штормом пришла пси-волна. Она не имела отношения к искусственному Зову, но пресловутый «источник» генерировал Зов по образу и подобию именно этого компонента главной аномалии. В этом Лунев теперь не сомневался. Между ними существовало только одно отличие: к безотчетному страху злые гении науки добавили еще и непреодолимую тягу к «источнику». Продемонстрировали, так сказать, гораздо большую изощренность в искусстве умерщвления всего живого, чем Зона.

И все же, пусть проигрывая в чем-то Зову, пси-удар Зоны был силен даже на окраине, и, чтобы преодолеть навеянный им страх, требовалось приложить немало моральных усилий. А тут еще подоспели подземные толчки, и несколькими секундами позже Зону озарила ярчайшая вспышка. Свет был настолько силен, что ночь превратилась в день даже здесь, за много километров от эпицентра аномалии. «День», правда, получился странным. Он был насыщен ярким светом, но весь окружающий мир, и без того небогатый красками, стал и вовсе черно-белым, будто над ним вместо солнца врубили люминесцентную лампу. Кто-то из наемников однажды обозвал время Выброса «мертвым полднем». Лунев был с таким определением полностью согласен. В свете белой вспышки лица людей выглядели мертвенно-бледными, а глаза прозрачными, как хрусталь. Поначалу это пугало, но потом все привыкли. Так же, как и к пси-ударам, ураганам и оглушительному грохоту взрываемых молниями облаков.

Все, кто воспринимал эти спецэффекты всерьез, во время Выброса обычно сидели в помещении с толстыми стенами, даже здесь, за пределами Зоны, но те, у кого находились неотложные дела, в убежище не прятались. Просто опускали светофильтры шлемов, надевали дождевики из ткани поплотнее и работали. Реально в «мертвый полдень» мешали не свет или ветер, а подземные толчки, да и то не сильно. Их магнитуда на окраине едва достигала трех баллов. Земля от такого сотрясения из-под ног не уходила и дома не рушились, хотя спотыкались на ровном месте даже старожилы базы.

«А эти, похоже, и вовсе новобранцы, — глядя на суетящихся у борта санитаров, подумал Андрей, — вон как пригибаются и спешат. Думают, что это ядерный пожар так отсвечивает. Опасаются, как бы не ослепнуть и дозу не перебрать. Поначалу все так дергаются. Ничего, привыкнут».

Лунев кивнул на прощание Бибику и поискал взглядом носилки с Дорогиным. Полковника грузили в первую машину. Заносили головой вперед. Это обнадеживало. А вот одного из пятерых раненых спецназовцев санитары несли укрытым с головой и вперед ногами.

Санитары погрузили всех раненых и контуженных Зовом — это относилось к Моте — в четыре «скорых», спотыкаясь, добежали до кабин, попрыгали на свои места, и вереница бело-красных машин умчалась в ослепительную ночь. Несмотря на суету, сделали все быстро, Лунев мысленно похвалил новобранцев.

Наемник, Смокер и Бражников выпрыгнули из «вертушки» последними. Ни одному из троих спешить было некуда. Пока бушевал Выброс, жизнь вокруг Зоны замирала, торговля останавливалась, и вообще в большинстве заведений, кроме кабаков, объявлялся санитарный день. Так что в ближайшие сутки все трое были абсолютно свободны. С той лишь разницей, что Бражников мог отправиться куда пожелает, а Смокер и Лунев только туда, где традиционно не появляются никакие представители официальных властей.

— Ну что, разбегаемся?! - стараясь перекричать грохот недалекой грозы, спросил Андрей и протянул руку офицеру. — Будь здоров, Бражников. Неплохо поработали.

Спецназовец рукопожатием не побрезговал.

— Удачи, Старый! — крикнул он. — И вам, барышня, того же.

— Одну минуточку! — прервал их прощание уверенный голос.

Троица одновременно обернулась. Из мерцающей световой завесы появился незнакомый человек. Вернее, незнаком он был наемнику и Смокеру. Бражников, увидев его, принял строевую стойку и отдал честь.

— Здравия желаю, товарищ генерал.

— Вольно, — генерал протянул Бражникову руку. — Молодец, справился.

— Это его заслуга, — офицер указал на Лунева.

— Не скромничай, майор, — незнакомец похлопал Бражникова по плечу. — Иди, отдыхай. Сутки тебя никто не потревожит. Рапорт потом напишешь. Иди.

— Есть, — Бражников кивнул ходокам и растворился в убывающем, но все еще ярком сиянии отсветов Выброса.

— Ваша, значит, заслуга? — генерал смерил наемника взглядом. — Ну, ну. Я слышал, майор назвал вас Старым? Это ваша кличка или он так по-дружески вас обозвал?