Обратный отсчет для Пальмиры

– Три пикапа с пулеметами с юго-востока, два «старых знакомых» стоят на юго-западе. С востока вижу еще четыре. На одном крупнокалиберная «зенитная спарка». Всего пулеметов пять, включая «спарку». «Бандерлогов»… – Белов на несколько секунд замолчал. – Двадцать два человека.

– Понял, Седой. Возьмешь на себя четыре машины с восточного направления. Дашь подойти и ударишь с тыла. Сокол, ответь Барсу!

– Барс, я – Сокол! – с готовностью отозвался голос Алейникова.

– Сокол, за тобой пулеметчики и водители четырех машин, которые идут к нам с юго-востока. Не дать уйти!

– Понял, Барс!

– Босой, Зуб! – вызвал Котов спецназовцев, притаившихся в некотором отдалении за камнями. – Ваша задача самая сложная. Те две машины, что шли за нами, – ваши. Определить, кто там старший, и взять живым. Желательно еще одного для подстраховки. Остальных валить!

– Понял, Барс, сделаем!

– Внимание всем, я – Барс! Без приказа не стрелять, дирижирую!

Лейтенант Зимин уже знал эту тактику спецназа. Чаще всего командир ставил задачу своим бойцам, отдельным временным группам, которые формировал из числа своих подчиненных на время той или иной операции, и всегда каждая группа работала индивидуально, в рамках общей задачи. Но иногда бой строился вот по такой сложной схеме. Командир сам отдавал приказ открывать огонь или атаковать кому-то из своих подчиненных, исходя из того, как развиваются события, в то время как другим даже чихнуть в это время нельзя было без приказа.

Сложная задача, прежде всего для командира, оправдывалась тем, что только ему было видно с его наблюдательного пункта, как ведет себя враг. И все время нужно видеть все поле боя, видеть всех своих бойцов и вовремя отдавать им приказы. А еще надо быть абсолютно уверенным в каждом подчиненном. Уверенным на все сто процентов, что никто не выстрелит раньше времени, не обнаружит себя, не испугается, не проявит слабости, а будет до последнего ждать приказа командира.

Для выполнения такой работы нужны железные нервы и серьезная боевая выучка. Если приказа стрелять не было, а враг тебя увидел и напал на тебя, ты все равно не имеешь права стрелять, можешь обороняться любым другим доступным тебе способом, но без выстрелов, даже если тебе кажется, что бой уже разгорелся вовсю, что твои выстрелы ничего не решат и никому не навредят. Более того, тебе может показаться, что именно твои выстрелы помогут твоим товарищам, но ты все равно не имеешь права открывать огонь. Таков закон армии, таков закон военных разведчиков. Беспрекословное и неукоснительное выполнение приказа. И только тогда, когда командир будет уверен, что его приказ выполнится в любом случае, он без оглядки, не сомневаясь, поведет своих бойцов на любое, самое сложное и безнадежное дело. И победит.

Зимин лежал рядом с командиром на крыше, замаскировавшись в старом сене, и пытался унять легкую дрожь. Так было всегда, особенно в начале его службы при группе капитана Котова. Но тогда он откровенно боялся, а сейчас… Говорят, это просто действие адреналина, ведь страха лейтенант не чувствовал, он был уже настолько уверен в бойцах Котова, что даже не представлял себе ситуации, в которой они могли не победить. Ведь он столько уже прошел с ними, через такие невероятные ситуации, и всегда они побеждали. Главное, чтобы командир не увидел, что у переводчика подрагивают руки.

– Несколько раз сильно сожми и потом расслабь кисти рук и ноги тоже, – не опуская бинокля, сказал Котов.

– Что? – не понял Зимин.

– Я говорю, мышцы несколько раз сильно напряги, а потом расслабь. Это у тебя мышечная реакция.

И только теперь Зимин увидел, что рука командира щелкнула тумблером, снова включая коммуникатор. Вот что значит внимательность к своим подчиненным, ведь через коммуникатор многие бы поняли, о чем сейчас говорит командир и кому говорит. И кто-то бы ухмыльнулся, что лейтенант Зимин трусит, что у него перед боем трясутся руки, а может, и ноги. Переводчик с благодарностью посмотрел на капитана и стал напрягать и расслаблять мышцы. Он и не понял, что дело не столько в этих упражнениях, сколько в том, что командир отвлек его внимание от собственных ощущений.

– Барс, я – Седой! Четыре пикапа с востока подходят. Не торопятся. Даю расклад. Двенадцать бойцов. Один пулемет 7,62, второй спаренный 12,7 мм.

– Понял, Седой! Как себя ведут остальные?

– Три пикапа с юго-востока стоят на месте. Две машины с юго-запада тоже стоят. С крыши кабины главный смотрит на поселок в бинокль. У него передатчик в руке. Наверное, командует. Вот опять поднес к лицу… Все, Барс! Они пошли! Группы на машинах с юго-востока и юго-запада пошли на полных оборотах. Восточные еле тащатся. Видимо, подстраховка или вариант неожиданного удара, когда завяжемся с этими.

– Понял, Седой. Всем, я – Барс! Приготовиться, я дирижирую!