Обратный отсчет: Равнина

Усилием воли он заставил себя вернуться к эксперименту. Когда образцы закончились, Гварза ещё не вернулся; куда-то пропал и Вепуат. «Ладно,» — Гедимин потянулся было за дозиметром, но остановился. «Есть ещё одна неизученная штука. И она весьма интересна. Где тут ближайший каменный светильник?»

Полог шатра Гварзы был опущен и застёгнут на все крючки. Гедимин тихо прошёл мимо, заглянул в свой «отсек», убедился, что светильник ему не вернули, и направился к жилищу Вепуата. «Жаровня» так и стояла посреди шатра, накрытая защитным колпаком. Гедимин провёл пальцем по ободу, — «крышка» была пригнана довольно плотно, открытый огонь под ней давно бы погас, но на вялотекущие экзотермические реакции притока воздуха могло и хватить. «Интересно, Айзек изучал эти штуки?» — подумал сармат, но тут же мысленно махнул рукой. «Он тут много чего изучал. Только информации в итоге ноль. Посмотрим заодно, какие металлы тут используют, — ножки и колпак явно из разных материалов…»

Разобрал светильник он за считанные секунды — никаких сложных соединений с дополнительной фиксацией, только примитивные пазы и шипы и немного клейкой смолы. Смола клеилась при нагреве — что-то вроде припоя; сармат взял образец, но отложил его, как явную органику, до возвращения более сведущих исследователей. Направил анализатор на колпак — и сердце радостно дрогнуло: этот же металл он недавно выделил из капель «шлака» на вершине холма. «Значит, местным он известен. И они… неплохо продвинулись в его обработке,» — он осмотрел кованые завитки на колпаке, отдалённо похожие на языки пламени, и выгравированные значки — какую-то надпись, опоясывающую «крышку» дважды. Гравировка, по ощущениям сармата, была нанесена гораздо позднее и, скорее всего, другой рукой.

«А вот этот я не знаю,» — Гедимин извлёк из кованой ножки тоненький керн и бегло осмотрел. Металл был красноватым и несколько пластичным. «Аналог меди или бронзы? Проверим…»

Верхняя чашка была сделана из камня полностью — и твёрдые «лепестки», и толстая, но лёгкая пористая подложка. Гедимин высыпал содержимое в жаропрочную кювету под вытяжкой, ожидая сильной вспышки, но жёлто-красные осколки только сверкнули, столкнувшись, и стали чуть ярче. «Воздух ни при чём,» — сармат заинтересованно хмыкнул. «Может, что-то выделяется, но дозиметр не ловит? Ещё одни „сигма-кванты“?»

Он осторожно взял горячий осколок (его собственная температура была чуть больше трехсот градусов, и при отделении от основной массы он заметно остыл) и поместил в облучатель. «Луч…»

Камень вспыхнул жёлтым огнём, стремительно белея. Когда Гедимин отключил излучение, температура достигла уже девятисот градусов. Минуты три камень ярко светился, потом нехотя начал краснеть, «остывая» без подогревающего луча. Гедимин направил на него поток «сигмы» — остывание продолжилось.

«Интересная штука…» — сармат забрал камень и осторожно, один за другим, переложил все горячие осколки в отдельную кювету. Чем больше их там становилось, тем ярче они горели, — под конец горстка в сто граммов весом выдавала семьсот градусов, правда, на этом разогрев прекратился.

«А это что?» — Гедимин взял тёмный камешек — один из насыпанных в «жаровню» вместе с красными. Под лучом он остался таким же тёмным и холодным; анализатор показал мелкопористую структуру. «Просто неплавкий наполнитель. Видимо, во избежание перегрева…»

Он вставил в облучатель один из каменных лепестков, «посветил» на него и, оглядев отработанные образцы, отсоединил дозиметр от установки. «Пока работать не с чем. Посмотрим, что получи… Hasu!»

Он схватил каменный лепесток, сжал на нём «щупы» анализатора. «Это же омикрон-линза! Фокусировка луча… пятикратная интенсивность… местный обсидиан?»

Гедимин быстро засунул образец обратно в установку, закрепил дозиметр на прежнем месте — и, не дожидаясь, пока луч угаснет, впился взглядом в экран и ошалело мигнул. «Падение интенсивности? Рассеяние омикрон-луча⁈ Мать моя колба…»

Он ещё несколько минут вертел каменные лепестки, вставляя их то одной, то другой стороной, — результат не менялся. Луч, проходящий сквозь «чашу» снаружи внутрь, пятикратно усиливался, идущий изнутри наружу — во столько же раз ослабевал. Сканер, запутавшись на секунду в сложных неорганических молекулах, вывел на экран структуру минерала — тысячи микроскопических конусов, направленных остриём внутрь. Гедимин смотрел на них и задумчиво щурился, покачивая на ладони каменные «лепестки». «Все линзы в изделии развёрнуты правильно. На сканере структура видна, невооружённым глазом — нет. Но тот, кто эту штуку собирал, ничего не спутал. Видимо, отличия есть. На ощупь, на запах, на вкус?..»

Он хотел уже снять шлем и поискать отличия собственным языком, как на входе загудел, открываясь, люк. Гедимин мрачно сощурился на «дверь», ожидая вернувшегося Гварзу, но в лабораторию поднялся Айзек. Приветственно шевельнув ладонью, он прошёл было мимо стола, но развернулся и заглянул в кювету с раскалёнными камешками.

— Работаешь с кейеком? Ну да, ну да… Только осторожно, атомщик. Много не изымай. Это… довольно дорогой ресурс.