Обратный отсчет: Тлакантский синдром

— Не вопрос… Думаешь, таких размеров хватит? В реакторе-то много топлива…

Гедимин отмахнулся.

— Сделаем им рабочий макет, дальше сами промасштабируют. Тут у них девять тысяч спецов.

Он закупорил проём, оставив участок полупрозрачным — если что, Иджес мог бы объясниться с сарматом жестами — и подошёл к лючку. Ему было слегка не по себе — узнает ли, будет ли рада?..

— «Эданна», приём…

Вдохнуть он смог не сразу — его будто в горячий кокон замотало. Череп звенел от несвязных, но явно радостных воплей.

«Гедимин!» — «поисковый луч» прошёлся по лаборатории, оставив красные разводы на защитном поле. «Значит, снова будут странные штуки?»

— Зачем ещё меня сюда приводят? — сармат криво ухмыльнулся. — Ты сейчас потише, ладно? Мне надо подумать. А тут облучённый ирренций, ты его вообще не трогай.

«Понятно,» — станция «отодвинулась», оставив по паре ветвящихся щупалец на висках и запястьях. «Штуки — это здорово. Особенно с ирренцием.»

Гедимин двинулся было к твэлам, смахнул защитное поле, но остановился.

— «Эданна»! А кто живёт под землёй? С кем ты говоришь?

Щупальца шевельнулись.

«Э-эту-уген,» — ответил хранитель. «Только я не говорю. Она спит. У неё очень длинные сны. И ничего непонятно. Жду, когда проснётся. У неё тут глаза недалеко.»

— Глаза?

«Они закрытые. Ты не увидишь. Айзек не видел,» — станция чуть огорчилась. «У меня сорок глаз. А у Этуген — сотни сотен. Зачем столько, если всегда спишь? Наверное, проснётся. Как скажешь?»

Гедимин мигнул. Про это создание с сотнями глаз он слышал впервые. «Даже если „макаки“ про него знают — сеть здесь точно не работает…»

— Проснётся, — сказал он без особой уверенности. — Но нескоро.

Он вскрыл контейнер с топливной сборкой — это было куда как понятнее.

… — Они легко отделяются, — Гедимин кивнул на защитное поле над контейнером с хвостовиками и наконечниками. — Передвижной захват, одно сжатие… и всё. Их — в мею, осадок — к прочим радионуклидам. Вот ипроновые таблетки — тут хуже…

Иджес, когда контейнеры были готовы, а остатки топливной сборки оказались внутри, сразу приободрился, хоть дело и шло к вечеру. Он вместе с Гедимином стоял над семью трубками, всё ещё туго набитыми топливными и «гасящими» таблетками.

— В зажимы горизонтально, выталкивать поршнями, на выходе — захваты, — предложил он. — Ирренций пусть катится в трубу под уклон — конвейер сюда лучше не пихать — а ипрон — в захваты и в мею.

— Хм… Оболочки должны выдержать, — пробормотал Гедимин, внося дополнение в чертежи. — Поршни покрыть чем-нибудь незаражаемым и легко очищающимся… Сделаешь ещё контейнеры, для ипрона и ирренция? С трубой под уклон? А я пока разберусь с подвижными частями…

Станция крепко держалась за его запястья. Он чувствовал чужой взгляд — и глаз было немало, сармат даже сбился считать их. Иджес, закупоренный в броню, ничего не ощущал — и это было к лучшему.

07 июля 01 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Иджес бы с радостью замуровал остатки топливной сборки в «трубе» из радиозащитного рилкара, чтобы туда и коготь нельзя было просунуть, — но заводить захваты и заливать мею было нужно, и не через сплошную же стенку, так что он морщился, но терпел. Пока Гедимин выдавливал из оболочек топливо, Иджес отошёл подальше, за стену, — и Гедимин быстро сунул пару ирренциевых таблеток в карман. Они были твёрдыми, прочными, почти как необлучённое топливо, — даже на ощупь разница была минимальна.

— А основательная понадобится дробилка, — вслух подумал Гедимин. — Таблетки пальцем не раздавишь. Ну, может, лет через четыреста…

— Закончил? — Иджес осторожно высунулся из-за стены, увидел, что всё разложено по контейнерам и накрыто защитным полем, и облегчённо вздохнул. — Трубки куда — в мею?

— В мею — и на переплавку. Прочность… — Гедимин поморщился. — Вот у них прочность уже не та. И хвостовики с наконечниками придётся приваривать заново. На каждом «обновлении». Но хоть дробить не придётся, и то ладно.

Щупальца хранителя беспокойно задрожали. «Опять стреляют,» — тревожилась «Эданна». «Когда от острова — ничего. А когда к острову…»

— Кто стреляет? — вскинулся Гедимин, забыв, что рядом Иджес. Тот шарахнулся к стене. Станция что-то буркнула и замолчала.

— Местный дух? — понимающе спросил Эркенгер. — Ничего, Иджес. По нам стрелять — зря ракеты тратить. Хранилище-то пустое.

…Сарматы, оставив ирренций лежать в контейнере, склонились над чертежом.

— Залить меей, как есть, — и долго, и меи не напасёшься, — заметил Гедимин. — Нужно растереть в пыль. Тогда процесс пойдёт в один заход.

— В пыль… — Иджеса передёрнуло. — Закупоривать всё это надо намертво. Особенно те места, где пыль летает. Пусть валится по трубе в дробилку — и, как заполнится, перекрыть устье.

Гедимин задумчиво перебирал чертежи дробильных агрегатов. «Значит, два яруса, ещё один наклонный податчик, периодически продувать…»

Воздух у входа в лабораторию всколыхнулся.

— Свои! — крикнул Айзек, сжимая телепорт в кулаке.

— Надеюсь, медосмотры у вас регулярные, — пробормотал Эркенгер.