Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы

По указанию начальника, мы вместо лошадей возили картошку на кухню до конца пребывания в этом лагере. 3 мая он построил весь лагерь и объявил: «Берлин пал, Гитлер капут, кто живет на незанятой территории, может идти домой. Остальные не волнуйтесь, всех скоро освободим». Это произвело такой эффект, что один поляк умер от разрыва сердца. Об этом написал польский писатель Антон Гладыш в книге «Лагерь смерти», которую подарил мне в 1963 г., прислал по почте. И вот 8 мая, утром, нам выдали сухой паек и по 100 человек под конвоем выводили из лагеря. Мы шли по городу, переходили мост через Эльбу, подходили к перекрестку дорог к двум городам. Когда мы шли, рядом с нами шел конвоир-старикашка. Я спросил его, куда нас ведут. И он ответил, что идет в первый раз и не знает куда. Мы знали, что на перекрестке налево будет идти дорога в другой концлагерь с крематорием. И тогда я попросил его — если нас поведут влево, то мы побежим в лес, а он пусть стреляет вверх, чтобы командир его слышал, а не в нас. Ведь война скоро кончится и СССР победит. Он пообещал выполнить нашу просьбу. И вот мы подходим к перекрестку и видим, что там стоят представители Чешского Красного Креста. Они скомандовали конвоирам — «кругом марш, назад в лагерь». Потом мы поняли, почему нас так сопровождали. Чтобы мы не устроили в городе грабежей.

Представители Красного Креста спросили, есть ли среди нас чехи. Мы ответили, что все мы русские. Тогда они предложили нам идти направо в поселок, где нас покормят и при нашем желании оставят отдохнуть. Идем мы и видим вдруг, как на пригорке стоят наши ребята из лагеря и играют на саксофоне и гитаре. Это были французы, они первыми были выведены из зоны. Мы подошли к ним, и они проиграли нам «Катюшу». Сказали, что в соседнем селе нас ждут. Мы прошли километра три в это местечко. Нас пригласили в столовую, угостили вином и обедом, дали сигареты и предложили остаться ночевать. Мы отказались и пошли дальше. Везде громкоговорители радио говорили о том, что концлагерь освобожден, и просили население принимать этих людей и покормить их. Мы прошли три села, и везде нас поили-кормили и предлагали остаться ночевать. И в третьем селе мы остались ночевать. Нас разместили в хозяйственных помещениях, мы спокойно спали. Почувствовали себя свободными людьми. Часа в 4 я проснулся и услышал шум моторов. Вышел во двор, а затем на улицу и увидел: примерно в ста метрах от нас на трассе, перпендикулярной нашему переулку, шли наши войска. Я разбудил ребят, и мы побежали к ним. Обратились к одному командиру, ехавшему на автомобиле, генералу, с просьбой взять нас с собой. Он ответил нам — ребята, война окончилась, гуляйте! Потом мы узнали, что наши войска шли на Прагу. И мы пошли обратно в то первое село, в котором были вчера. Там были два барака, в которых жили ребята и девчата, высланные с Украины на принудительные работы. Немцы называли их «остарбайтеры», т. е. восточные рабочие. Мы прожили у них 5 дней. Мимо нас проходили наши войска. Однажды к нам зашел капитан и побеседовал со мной. Я рассказал ему о моей судьбе, и он предложил мне пройти служить к нему в Смерш. Это служба КГБ в армии. Я ему ответил, что не могу бросить ребят, с кем был в концлагере. И тогда он мне на прощание сказал: «Дурак ты! Вы все друг другу горло перегрызете». Увы, он оказался прав, так потом и случилось. Через пять дней мы пошли на вокзал и приехали в воинскую часть, где нас зарегистрировали, опросили и составили справку в Смерше, выдали военный билет и направили в запасной полк. Там я прослужил месяц.

В полку мы начали заниматься самодеятельностью. Организовали хор, танцевальную группу, я выступал как конферансье, пел в хоре и плясал. На проверку нашей самодеятельности к нам приехал начальник Дома Красной Армии 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта, куда входил наш полк, просмотрел наш концерт и забрал в Ансамбль песни и пляски меня и Бориса Уманова, тоже узника концлагеря Гросс-Розен, куда он попал после побега из концентрационного лагеря. Ансамбль Дома Красной Армии 5-й гвардейской армии располагался в Чехословакии, недалеко от Праги. Армией командовал генерал армии Жадов, впоследствии командующий сухопутными войсками.

Занятия в ансамбле проводились ежедневно по 5–8 часов. Готовили программу к трехлетнему юбилею Армии. Я танцевал в ансамбле общие танцы вместе с танцевальным коллективом, и была у нас четверых сольная пляска, которую в программе концерта назвали «Русская пляска». Исполнителями были я и Феофанов — солист балета Харьковской оперы и две сестры Новокаовские, которые тоже были балеринами Харьковских театров оперы — балета и оперетты. Эти театры были вывезены в Германию на принудительные работы, и после войны многие артисты этих театров вошли в ансамбль.