Обреченный десант. Днепр течет кровью

– Весь мой батальон насчитывает сто восемьдесят хлопцев, – напомнил полицейский, – два «максима» и четыре легких пулемета.

Когда-то командир батальона служил в Красной Армии, имел капитанское звание и занимал должность помощника начальника штаба стрелкового полка. В сорок первом под Киевом попал в окружение, а затем в плен.

Все произошло просто и буднично. На остатки полка наткнулись два немецких танка и несколько грузовиков с пехотой. Немцы смотрели на изможденных, оборванных после долгого отступления русских. Красноармейцы и командиры сидели на выгоревшей траве и ждали, что произойдет дальше. Полк не был окружен, наверное, имелась возможность сражаться.

Но две уцелевшие легкие пушки так и остались стоять на месте. Люди были морально подавлены напором немецкой армии и гибелью большей части полка. Кроме двух старых пушек с несколькими снарядами оставались лишь винтовки и «наганы». Хлопнули два выстрела. Покончили с собой комиссар полка (командир погиб раньше) и майор-особист.

Немцы насторожились, затем поняли ситуацию и приказали:

– Оружие бросайте вон туда и стройтесь.

Так начался плен. Когда в октябре в лагере сотнями стали умирать от голода и наступивших холодов военнопленные, бывший капитан вызвался служить в полиции. Это был единственный способ выжить на замерзшем, изрытом норами поле, окруженном колючей проволокой.

Для пленных не построили даже сараев. Тысячи две людей сидели и лежали под открытым небом. У кого хватало сил, копали кружками и котелками неглубокие ямы и набивались в них, грея друг друга. Каждое утро на тележках вывозили несколько десятков трупов. Бывший капитан, уже носивший повязку полицейского, понял, что вовремя принял свое решение. Что значили слова о верности долгу и присяге по сравнению с той участью, которая ждала остальных!

Много чего произошло за эти два года. Бывший капитан РККА заново женился. Благодаря старательности и опыту снова поднялся по служебной лестнице от вертухая-полицая до командира специального полицейского батальона. Просторный дом, молодая жена, недавно родившийся сын. Обширный сад-огород, хозяйство, скотина, два работника. Хорошая сытая жизнь, если не считать этой собачьей службы и приближающейся Красной Армии. Где-то хранятся на него материалы: участие в карательных акциях, казни партизан и заложников.

С год назад приказали лично расстрелять двоих политработников, выявленных в местном концлагере. Чего терять – они не первые! Оружием владел отменно. Два выстрела в затылок, и все дела. Даже добивать не пришлось.

И вот сейчас, перед рассветом, предстояло вести батальон в атаку. И наплевать обер-лейтенанту, что положат десантники из темноты плотным огнем половину хлопцев и сам командир нарвется на пулю.

– Примкнуть штыки! – дал давно забытую команду полицай. – По сигналу все вперед. Не вздумайте отступать, нас щадить не будут.

– Точно сказано, – кивнул обер-лейтенант. – Я и своих не пощажу, а ваших тем более.

Оба обменялись понимающими взглядами. Обер-лейтенант, несмотря на заносчивость, неплохо относился к командиру батальона. По крайней мере, не понукал и не строил из себя представителя высшей расы. Понимал, что кровь у всех одного цвета и вытекает из пробитого тела за считаные минуты.

Без полицейских немцам не обойтись. Во-первых, есть кого послать вперед, а во-вторых, без местных они в трех соснах заблудятся. Если отобьют парашютисты атаку и прорвут кольцо в сторону леса, трудно их будет найти.

Впрочем, шансов у десантуры мало. Фрицы настроены серьезно: пушки, минометы, броневики. Не уйти нашим! Странное, почти забытое слово «наши» заставило командира полицейского батальона усмехнуться. Для него теперь фрицы свои в доску. А наши не пощадят, даже пулю пожалеют, если попадешь к ним в руки. Вздернут на столбе или пропорят брюхо штыком, чтобы подольше подыхал.

Бывший капитан распалял в себе злость. Нужная штука в бою. Такая же злость, только покруче, поднималась в головах (или душах) бойцов, ожидавших немецкой атаки. Большинство понимали – зажали их крепко и кольцо не разорвать. Злость помогала им не сломаться, отдать свою жизнь подороже.

Ну, идите, гады! Чего медлите?

С полчаса непрерывно работали минометы и три полевые пушки, проламывая центральную часть обороны. С флангов вели огонь пулеметы с мотоциклов. Разнесло прямым попаданием «сорокапятку» вместе с четырьмя артиллеристами. Мина влетела в окоп и убила двух бойцов. Некоторые снаряды взрывались при ударе о деревья, град осколков летел в разные стороны, как шрапнель.

Мотоциклисты выпускали ленту за лентой, едва успевая менять раскаленные стволы. Удары пуль иногда прошивали брустверы неглубоких окопов и наносили тяжелые ранения бойцам.

Кое-кто, не выдержав, поднимался и вел огонь из автоматов. В смельчаков сразу же неслись трассы, пули попадали в голову, плечи, выбивая из рук оружие. Напарник бронебойщика Савелия Шугаева свернулся клубком, закрыв ладонями лицо. Их спасал сравнительно глубокий окоп, вырытый по настоянию опытного сержанта.