Обрести надежду

— Ну интересно, а кто спас Мэтта на краю обрыва, когда его первая картина с треском провалилась? Кто ограждает его от всех этих акул? Кто, как верный пес, стоит на страже его интересов?!

Грейс уже вышла из буфета, а за спиной все еще бушевал возмущенный Лэвендер, толкавший пламенную речь. Грейс только подумала: если Лэвендер ограждает Мэтта от акул, то кто тогда оградит Мэтта от самого Лэвендера? И неужели Лэвендер искренне думает, что Уэйд попытается получить контроль над киноимперией Мэтта Коннера? Вот уж точно настоящая проблема, и Грейс ни в коем случае не должна допустить, чтобы она выплеснулась в палате больного Мэтта. В конечном счете, видимо, ей придется встать на защиту пациента. Так она решила.

Голодная, она спустилась на лифте на первый этаж и… сделала то, чего не делала со времен, когда Гэри еще был жив, — вышла на улицу и отправилась в ресторан «Аркадия». Она не бывала в «Аркадии» с того дня, когда Гэри пригласил ее туда. В тот день он пришел к ней на работу в обеденный перерыв и, к ее величайшему изумлению, протянул коробочку с бриллиантовым кольцом — кольцом его покойной бабушки. В этом кольце он поменял золото на серебро, чтобы угодить Грейс, и для Грейс оно было и до сих пор остается самым красивым кольцом на свете. Изящное и в то же время скромное — в самый раз для женщины. Оно хранилось у нее в верхнем ящике тумбочки возле постели.

Все эти годы Грейс сторонилась этого ресторана, но не по каким-то эмоциональным причинам, а просто потому, что кормили там не лучше, чем в больничной столовке. Единственное, что неизменно обеспечивала «Аркадия», — это крепкий национальный дух, поскольку это был старый бизнес, уже миллион лет возглавляемый одной и той же греческой семьей. Два ряда кабинок с желто-зелеными виниловыми перегородками и длинная стойка с красными крутящимися табуретами, на которых в этот час суток обычно сидели какие-нибудь одинокие седеющие посетители, работники из больничного персонала, копы и всякого рода служащие, сменившиеся с дежурства. Скудное ночное освещение навеяло на Грейс воспоминания — как Гэри взял им одно на двоих клубничное пирожное с шоколадной глазурью. Они покормили им друг друга с ложечки, а через несколько дней пошли в мэрию, взяв в свидетели брата Гэри Боба. Потом втроем они отправились на Бруклинский мост фотографироваться и пить шампанское.

Обливаясь потом, Грейс распахнула дверь ресторана, и ее обдало свежим холодненьким воздухом из кондиционера. Взгляд ее машинально скользнул в сторону дальней кабинки, где они с Гэри сидели тогда, и она порадовалась, что столик был пуст. Потом она обвела глазами весь зал и прямо-таки обмерла, когда за третьим от двери столиком увидела сидевших к ней лицом Черри и Рика — они весело хохотали и непринужденно болтали. Рик с аппетитом уминал мясной пирог, а Черри, обхватив его руками за шею, шептала ему в ухо, как пятнадцатилетняя девчонка. Если Рик и был недоволен подростковым поведением Черри, то хорошо это скрывал.

Видимо, Грейс, сама того не осознавая, довольно долго смотрела на них — настолько долго, что Черри успела ее заметить. Грейс вся обмерла при мысли о том, что ее поймали за подглядыванием. Но сама Черри, похоже, этого не заметила; в глазах ее была радость, когда она увидела подругу.

— Грейс! — крикнула она.

Грейс изобразила на лице удивленную улыбку — словно только что заметила Черри. Потом перевела взгляд на Рика и приветственно кивнула ему.

— Привет, ночная совушка! — сказала Черри. — Давай подсаживайся к нам!

— С удовольствием, — сказала Грейс, а про себя подумала, что, может, лучше было бы остаться вкушать пищу в компании Майкла Лэвендера, чем в компании влюбленных голубков, союз которых она не больно-то одобряла. Рик раздражал ее, но она решила ему не хамить. Наоборот, приготовилась быть милой. Во взгляде Рика она заметила усталую иронию — вроде как она должна была понять этот намек на обычные для больницы любовные романчики. Но и настороженность в его взгляде она тоже почувствовала. Даже какое-то извинение — будто Рик воспринимал Грейс как старшую сестру Черри или дуэнью и боялся любых неприятностей.

— Привет, Кэмерон, — сказал Рик, дожевав пирог и вытерев рот. На нем была голубая футболка с длинными рукавами, закатанными до локтей. На левом запястье — золотой «Ролекс». — Что же такое стряслось? Неужели санэпидемнадзор закрыл больничный буфет?

Преданность Грейс больничной кухне была у них в отделении причиной для шуток.

— Нет, просто в буфете засел наш друг мистер Лэвендер. Вот я и решила попытать счастья здесь.

— Ну попытай, — сказал Рик.

— А как твое дежурство? — спросила Черри, продолжая обнимать Рика за шею. — Папаша-то хоть нормальный?

— Да похоже, что нормальный. — Грейс смотрела на Черри через силу, испытывая неловкость от такой демонстративной любвеобильности. — Очень спокойный и симпатичный.

Черри нахмурилась: