Обрести надежду

После занятий с врачами Мэтт обычно ложился поспать или читал сценарии, которые, похоже, каждое утро прибывали бандеролями по почте и на которых в строке «обратный адрес» Грейс заметила имя М. Лэвендера. Потом, в четыре, приходила низенькая толстушка мексиканка по имени Дольче и готовила ужин — как правило, бифштекс или тушеную говядину. Правда, Грейс все больше налегала на картофель и салатики.

— Я просто хочу, чтобы вы знали, — сказал Уэйд Коннер за ужином в день приезда Грейс, — несмотря на все эти киношашни… — Уэйд без особого восхищения относился к некоторым ролям сына, — вы находитесь в обществе приличных цивилизованных людей. Это христианский дом. — При слове «христианский» он многозначительно посмотрел на сына, и тот картинно закатил глаза.

Зато Грейс смысл этих слов истолковала безошибочно. Конечно, были такие люди, как О. Джей и Сид Вишес, но большинство мужчин-знаменитостей все-таки придерживались общепринятых правил приличия по отношению к окружающим женщинам — во избежание скандалов и судебных преследований. Но стопроцентной гарантии в таких делах не бывает, и это высокопарное заявление Уэйда о несокрушимых моральных устоях этого дома Грейс восприняла как откровенный намек, исключающий какую-либо возможность всяких там нежелательных стуков в дверь ее спальни по ночам. Любая подобная попытка, несомненно, закончилась бы ее немедленным увольнением.

И вот, не обремененная никакими обязанностями, кроме измерения у Мэтта температуры между сеансами терапии (ведь она находилась здесь просто на случай возникновения непредвиденных осложнений и никак иначе), Грейс стала устанавливать свой собственный жизненный распорядок. По утрам, пока солнце еще не сильно шпарило, она устраивала себе пробежки по шоссе, пролегавшему через сосновый лес, гудящий от непрекращающегося стука дятлов. Одного она даже успела разглядеть среди зеленых ветвей. Ради такой красоты она даже, нарушив свои привычные правила, прервала пробежку.

На пятый день ее пребывания, после отъезда врачей, Грейс лежала у себя в спальне и думала. Ее давно уже мучил вопрос: почему Мэтт почти не смотрит в ее сторону с самого ее приезда? Она-то ожидала, что он будет крутиться возле нее, донимать расспросами, требовать внимания. Может, он изо всех сил старается выглядеть учтивым, соблюсти приличия? Старается именно потому, что тянет его как раз к обратному? Она регулярно слушала его сердце и легкие на предмет шумов, измеряла пульс, но это всегда происходило в присутствии врачей или Дольче. Складывалось впечатление, что он просто боится оставаться с нею наедине. Или не испытывает к ней никакого интереса. Неужели в больнице ей просто что-то померещилось и она все придумала?

В дверь постучали.

— Да?..

— Это Мэтт.

— Заходи, — сказала Грейс, сев на постели.

Мэтт заглянул в приоткрытую дверь. На голове у него красовалась ковбойская шляпа.

— Ты занята?

— Кто? Я? Нет. Просто отдыхаю.

— Это хорошо, — сказал Мэтт. — Потому что я хотел тебе кое-что показать. Обувайся.

— Ладно, — сказала Грейс — ведь ей больше ничего не оставалось делать.

Она последовала за ним по тропинке, протоптанной среди высокой травы («Змеи здесь есть?» — спросила Грейс, опасливо разглядывая землю у себя под ногами, и Мэтт уверил ее, что если ее укусит гремучая змея, то он самолично высосет у нее яд). Они перешагнули через низенький деревянный штакетник и ступили на территорию прилегающих владений, где стоял невысокий амбарчик с ржавой железной кровлей.

— Чья же это земля? — поинтересовалась Грейс, когда они добрались до амбара.

— Земля принадлежит моему дяде Дейлу, — объяснил Мэтт. — С моим отцом они почти не разговаривают, зато старина Дейл большой поклонник моего таланта. Разрешает мне сколько угодно времени проводить с Тыковкой.

— А кто такая Тыковка?

— А вот это я как раз и собирался сделать — познакомить тебя с мисс Рыжей Тыковкой Рейчел Коннер! — Мэтт распахнул дверь прилегающей к амбару постройки, и Грейс увидела стройную поджарую лошадку удивительно красивой гнедой масти. С ней возился средних лет мексиканец с черными усищами и лицом кирпичного цвета, на голове у него была такая же соломенная шляпа, как у Мэтта. — Buenos dias, [2]Хуан, — поздоровался Мэтт с конюхом, который, по всему видать, очень обрадовался его приходу.

— Мистер Мэтт! — воскликнул Хуан и бросился пожимать Мэтту руку. — Давненько вас не было! Я слыхал, вы приболели.

— Да уже поправляюсь, — сказал Мэтт. — Вот, познакомься, это Грейс. Грейс, а это Хуан.

— Очень приятно, очень приятно, — сказал Хуан, коснувшись края шляпы и поклонившись. И, обращаясь к Мэтту, он прибавил: — А как Тыковка тут без вас скучала!

Мэтт улыбнулся лошадке, которая, похоже, узнала его — она подняла и изящно согнула переднюю ногу, когда он гладил ее по морде. Грейс показалось, что она прочла в ее глазах какое-то настоящее чувство — что-то вроде любви.

— Ну, здравствуй, девочка, — сказал Мэтт лошадке. — Пойдем немного прогуляемся?

— Прогуляемся? — не удержалась от вопроса Грейс.